В вестибюле, разбившись на кучки, шушукались сотрудники. Их явно взбудоражила сенсационная новость. На вешалке висели мокрые плащи. По ним, как слезы, скатывались крупные капли. Казалось, плаща оплакивали покойника. Кроме плащей, никто не плакал. Ячменев неторопливо поднялся на второй этаж и наконец-то вошел в библиотеку.
Сейчас здесь не было ни души. Ячменев осмотрелся. Казалось, трудно найти более идеальное место для совершения преступления. Настольные лампы создавали располагающий к убийству полумрак. Из лабиринта, который образовывали книжные стеллажи, хищник мог подкрасться к намеченной жертве. Толстый мягкий ковер заглушал стук падающего тела.
Портрет Екатерины Второй работы неизвестного мастера XVIII столетия, старинные гравюры с видами Санкт-Петербурга, акварель Кузьмина из иллюстраций к «Евгению Онегину» и копия с картины Репина «Иван Грозный и сын его Иван», развешанные но степам библиотеки, увы, не могли поведать подробностей кровавой ночи, хотя они-то все отлично видели. Ячменев сразу заметил, что картина про Ивана Грозного, одетая в тяжелую бронзовую раму, висела криво.
На столе следователя ждали вещественные доказательства, подобранные возле мертвеца. Ячменев уселся на стул и приступил к исследованию. Начал он с камеи.
— Подделка, — сразу установил Георгий Борисович, — вырезана не из раковины, а на пластмассе. Работа грубая. Красная цена рублей шесть, ну семь. Принадлежит современной привлекательной женщине, у которой, как это часто бывает, нет денег на настоящие драгоценности.
С другой стороны, — усмехнулся Георгии Борисович, — хозяйка этой камеи может быть женщиной некрасивой и носит украшения для того, чтобы улучшить свою внешность. Однако камея могла принадлежать также и мужчине, который намеревался подарить эту безделушку женщине.
Ячменев отложил камею и стал изучать очки. Он их примерил.
— Приблизительно плюс три, — определил следователь, — возрастная дальнозоркость.
Он снял очки и внимательно разглядел оправу:
— Мужская… Однако теперь женщины с удовольствием носят мужские вещи — часы, брюки, свитеры. С тем же успехом они могут носить и мужские очка.
Следующим на очереди был крупный носовой платок в зеленую клетку со следами губной помады.
Принадлежит современному мужчине, — думал Ячменев, — скорее всего женатому. Прежде чем целоваться, он аккуратно стер помаду с женских губ. С другой стороны этот платок мог быть и женской собственностью…
И наконец, билет на скорый поезд Москва-Куйбышев. Билет равно мог принадлежать, мужчине и женщине, молодому человеку и пожилому, убийце и невиновному. Железнодорожный билет недвусмысленно рассказал Ячменеву, что кто-то собирался сегодня уехать в Куйбышев и неизвестно зачем.
Последнее вещественное доказательство — авоська с кефиром и ветчиннорубленой колбасой… исчезла!
— Эти предметы, — посмеивался Ячменев, — могли быть здесь забыты до убийства, во время убийства и после убийства. Их могли здесь оставить как убийцы, так я убитый, а также посторонние лица. Да, не быть мне великим следователем, который уже бы давно обо всем догадался!
Зазвонил телефон. Узнав голос начальника, Ячменев подумал — начинается!
Начальник напомнил Ячменеву, кого убили, какая ответственность легла на ячменевские плечи и что будет с Ячменевым и с ним, с начальником, если Ячменев быстро не разберется в этом деле.
Георгий Борисович испытывал раздражение и против начальника, и против убийц, и почему-то против убитого тоже.
— Я ценю ваше доверие, — сказал в трубку Ячменев, разыгрывая из себя дурака, — я счастлив, что именно мне поручили вести это сложное дело.
Он едва успел закончить разговор, как дверь приотворилась и в библиотеку заглянул молодой человек с внешностью киногероя из новомодного интеллектуального фильма. Некрасивый, но обаятельный, большегубый, по тонконогий, сутулый, но спортивный, положительный, но отрицательный. У него было маленькое умное лицо породистой обезьяны.
— Входите, входите! — пригласил Ячменев юношу. — Вы здесь что-нибудь потеряли?
— Вы, очевидно, следователь?
Ячменев кивнул:
— Меня зовут Георгием Борисовичем.
— А я Антон Варламов, младший научный сотрудник. Мне нужно взять кое-какие материалы для некролога.
Ячменев скользнул по Антону ленивым взглядом, взял носовой платок в зеленую клеточку и, затаив дыхание, протянул ему:
— Возьмите. Это ваш…
Антон усмехнулся, коротко поблагодарил и сунул платок в карман.
Ячменев облегченно вздохнул: «Как это я угадал, что платок принадлежит ему. Все-таки я не полный болван…»