— Мам, я поехал.
Михаль сказал это, обуваясь в коридоре.
— Кстати, я поговорил с Драгошом.
— В каком смысле?
— Ну, он расспрашивал меня, что случилось, почему сработала сигнализация накануне. Вот я его расспросил, не рассказывал ли он кому-то из своих знакомых какую-нибудь ерунду про наш офис. В том смысле… Знаешь, люди любят выдумывать. Может быть, он в какой-то компании наврал, что мы в офисе храним много денег. Как будто фирма богатая, денег много. Здесь люди считают, что если транспортная компания, то денег так много, что в офисах буквально пачки валяются на столах, а пол и стены обклеены купюрами. Ну, я, честно говоря, другой причины не придумал, зачем кому-то понадобилось вламываться в мое бюро. Мне даже льстит, что обо мне могли такое подумать. Но если откровенно — то это глупость.
— А что полиция? — спросила я, сполоснув мыльную пену с кружки и разглядывая теперь белую поверхность в поисках оставшихся пятен. Похоже, надо будет купить соду…
— Что? Они осмотрели помещение, искали какие-либо вещи Самсона и Ромулоса. Их там не было. А, нет. Они нашли пакет с рабочей обувью Самсона. Я заказывал ее для него. Но это новая обувь, так что они опять что-то там себе в блокнот записали, дали мне на подпись пару бумажек и все. Уехали. А что они должны были у меня найти, мам? Самсон убил Ромулоса. Это произошло в Гессене. Как Драгош сказал, они поссорились из-за девушки Ромулоса. Самсон с ней целовался во время своего отпуска. Все. Обычная ревность. Парни горячие. При чем здесь работа? Я спросил, конечно, могу ли что-то сделать для Самсона. Полицейские сказали, что нет. Когда закончится следствие — будет суд. Сейчас к нему нельзя. Похороны Ромулоса будут за счет государства. Специализированных страховок на адвокатов, на такие особенные случаи у братьев не было. Они все откладывали. Единственное…
Я насторожилась.
— Что?
— Единственное, я сказал, что Ромулос копил деньги. Это же сказал им Самсон. Но на банковском счете Ромулоса были только остатки от его последней зарплаты.
— А куда делись эти деньги?
— Ну, он снял их все за месяц до смерти. Полицейские очень интересовались, не знаю ли я что-либо об этом.
— А ты?
— Не знаю. Откуда? Эти трое общались только между собой. Они все родом с одной земли. Да и когда они разговаривали на подобные темы, всегда общались на своем языке. А я его не знаю.
— Понятно. Ладно… Ты знаешь, я… подожди пару минут. Ты же едешь сторону своего офиса?
— Да… А что? — мой сын застыл с одним кроссовком в руке.
— Возьми меня с собой. И захвати ключи от бюро. Ты обещал мне показать свое рабочее место. Вот и прокатимся заодно.
— Но, мам? Ты все про этого грабителя? У нас не на что смотреть в офисе.
Я отложила мокрое кухонное полотенце в сторону:
— Михаэль, просто отвези меня в свой офис. Разве я часто интересуюсь твоей личной жизнью?
— Нет.
— Вот. Отвези. Я хочу сделать селфи в твоем первом бюро. Когда твоя компания будет владеть сотней машин, я дам интервью какому-нибудь латвийскому изданию и покажу им это фото.
— Ага… — скептически ответил мой сын, но я не осталась в долгу и добавила:
— На этом фото я еще буду в здравом уме и твердой памяти. Потому что я не уверена, что с таким отношением к бизнесу, ты расширишь его границы до моего столетия!!!
Глава 12
Оказывается, до бюро моего сына ехать почти сорок минут. Сперва мы преодолевали пробки в городе, а потом проехали через несколько деревень. В конце концов мы приехали туда, где были только промышленные строения. Много компаний автоперевозчиков — где на парковках перед зданиями стояли сотни грузовиков. Путь сюда хоть и был тернистым, однако мне очень понравилось то, что я увидела. Игрушечные домики, много зелени — деревья, кусты, цветы и густой лес по обочинам дороги. Потрясающая красота!
— Это здесь? — спросила я, после того, как Михаэль въехал на парковку перед многоэтажным зданием.
Я заметила среди прочих машин на этой парковке и тот грузовик, за рулем которого я приехала в Баварию.
— Да, мама. Это здесь. Вон там мои окна. Ну, окна моего бюро.