- Одевался быстро, - ответил он, - вы пришли во время обеда, а я не ем холодные котлеты.
Вот это выдержка! - подумал я. - Человека того и гляди в кутузку уведут, а он обедать садится!
- Что вы от меня еще хотите? - спросил Заклепкин.
- Правды, Степан Николаевич, - сказал я. - Остап Бендер хотел от Корейко любви, а я всего лишь правды. Лучше немногословной и с чистосердечным признанием в письменном виде.
- Но вы же и сами знаете, - ответил он.
- Кое-что, но не во всех подробностях. Если б я знал все, вы бы сейчас в "воронке" ехали в следственный изолятор, а ваш милый пуделек бежал б следом и скулил от горя.
Упоминание о собаке его покоробило.
- Я вашего Шекельграббера не убивал, - заявил он. Охота была руки марать.
- Ну конечно! Вас подставили, как в американском боевике. А документы Поглощаева вы украли шутки ради, пытаясь развеять пенсионную скуку. Или вы клептоман?
- Да, - сказал он. - Могу достать справку.
- И где же, позвольте спросить, вы познакомились с объектом шутки и клептомании? Встретили в милиции на допросе?
- Как вам будет угодно.
- Вы сами-то верите в эту чушь?
- Нет, - ответил он, - это вы верите.
- Смотрите, - сказал я, - опять Опрелин мимо едет. Что это он каждый час дефилирует по переулку? Стоит вам из дома с собачкой выйти, и он тут как тут. Может, он за мной следит? А может, это он убил Шекельграббера и теперь на мою и вашу жизнь зарится?
- Не знаю я никакого Опрелина!
- Все, - сказал я, - мне надоело. Не хотите по-хорошему, будем врагами. Посидите, пожалуйста, дома или на лавочке, за вами скоро приедут.
- Ладно, - смирился он. - Если я скажу вам правду, вы от меня отстанете?
- Скорее всего, - предположил я. - Впрочем, зависит от правды.
Мы сели на лавку, ножки которой пудель тотчас опрыскал. Я незаметно дал ему пинка, опасаясь, как бы он и под меня не сходил.
- В ноябре прошлого года меня положили в клиническую больницу, Я подозревал рак почек, готовился к смерти. Денег не было. Вернее, я откладывал на похороны, но инфляция их уничтожила. И таких, как я, была почти вся палата. Мы сидели у окна и смотрели на больничный морг. Однажды умер мой сосед, но повезли его не в наш морг, а в другую больницу. От сестер выяснилось, что морг под окном куплен какой-то фирмой и туда кладут трупы только за деньги, но и хоронят соответственно, а тех, кого демократы разорили на старости лет, сразу утаскивают чуть ли не на свалку и бросают в братские могилы, как бродяг, даже без гробов. Вернее, гробы в ту же ночь выкапывают и продают по второму разу. У них это называется "похороны за государственный счет". За счет того, чего нет, чего они, сволочи, собственными руками разрушили и продали!.. Вы только поймите меня правильно, - попросил он, - я всю жизнь работал, как проклятый, себя не жалел, у меня медали и нагрудный знак "Пятьдесят лет в КПСС", работал не для себя - для страны. И вот за отданную жизнь на свалку с бомжами! Заслужил я отдельные два на два или нет?
- Всякий заслужил, - ответил я.
- В общем, собрался я с духом и пошел в эту "Долину царей". Принял меня тот самый Шекельграббер - других не было. Я ему рассказал, что и вам, и услышал в ответ: "Тут не благотворительная организация. Самые дешевые похороны стоят пятьсот тысяч, и те уже надо индексировать". Я сказал, что таких денег у меня нет и просто быть не может, я не вор, я трудящийся. Он развел руками, дескать, разговор окончен. "Впрочем, - говорит, - переоформите квартиру на меня после вашей смерти, тогда я похороню вас, как отца родного". Ах ты, недоносок, думаю. Я для того двадцать лет по углам да коммуналкам мыкался, чтоб ты, дерьмо иностранное!... В общем, встал и хлопнул дверью. На улице подошел ко мне этот самый Опрелин. Оказывается, он с секретаршей весь разговор подслушал. "Я тому стервецу тоже насолить хочу, - говорит, - он у меня жену увел, купил ее на иностранные шмотки". - "А как?" спрашиваю: уж больно злой я в тот момент был. "У меня, говорит, - есть дубликат ключа от его машины. Там, в бардачке документы и чековая книжка. Заберите и сожгите, пусть он тоже ходит голый". И я, можно сказать, в состоянии аффекта, взял ключ и украл. Сейчас, конечно, жалею, но тогда был уверен, что прав. Через две недели меня выписали частично здоровым, и чуть ли не на следующий день, а может, попозже, я вышел гулять с собакой, она остановилась у машины помочиться (у нее очень слабый мочевой пузырь, потому и гуляю так часто), я случайно поднял глаза и вижу этого самого Шекельграббера. Сначала испугался, подумал, рассказал ему все Опрелин, вот он и приехал поквитаться. А потом пригляделся, а он мертвый. Я закричал с испугу, прибежал прохожий...
- Значит, откупных за документы вы с Шекельграббера не требовали? - спросил я.
- Нет, конечно.
- И Опрелин не требовал?
- Думаю, нет. Он перепугался еще больше, когда узнал о случившемся. Да и не такой он человек, не самостоятельный, поверьте моему слову. Он чужими руками привык работать или на вторых ролях.
- Кто же, по-вашему, требовал миллион за документы?
- Может быть, секретарша? - спросил он. - Она ведь слышала разговор, но не знала, что документы я бросил в почтовый ящик.
- Разве она присутствовала, когда Опрелин предлагал вам украсть документы?
- Нет, - согласился он. - Но Опрелин ей мог сказать, все-таки муж. Вы мне верите?
- Как я могу вам верить?! Столько времени утекло. Вы сто раз могли прорепетировать с Опрелиным все ответы и согласовать детали. Недаром он шныряет тут с утра до вечера.
- Я никого не убивал, - сказал он.
- А билет? - спросил я.
- Какой билет?
- Билет до Нью-Йорка на имя Шекельграббера, позднее изъятый в Шереметьево, - объяснил я.
- Да, такое было, - сознался Заклепкин. Он улетел с ветром за забор больницы. Я его не нашел.
- Этот билет разве что ураган унес бы. Он размером с брошюру.
- Вы мне не верите? - спросил он опять.
- Зачем вы украли документы Поглощаева?
- Знать не знаю никакого Поглощаева! И в Сандунах сроду не был. Что там делать? Вшей собирать?
- А отпечатки ваших пальцев на его бумажнике? - спросил я.
- Не может там быть моих отпечатков, - довольно честно ответил Заклепкин.
Я промолчал. Он тоже стих, потом опять спросил:
- Вы мне верите?
- Вот вы утверждаете, что на похороны денег не было, а на какие же шиши вы держите домработницу?