— Но если вы расскажете об этом вашему приятелю Богнору, — сухо предупредила я, — то нашему сотрудничеству — конец.
— Святая обязанность журналиста, как вы знаете, милая леди, не выдавать источников информации, — сказал он. — Так что об этом не беспокойтесь.
— Богнор изъял все мои копии, но в этом особой беды нет, — продолжала я. — Я прекрасно помню тексты завещания и документов о разводе — ничего интересного и интригующего. Зато в ежедневниках…
— В ежедневниках?
— Да, в настольных блокнотах-календарях Алисы и Груннигена, в основном у нее, некоторые заметки показались мне странноватыми. Одну из записей я даже скопировала.
— В каком смысле странноватыми?
— Ну, что касается Груннигена, то, судя по его ежедневнику, он в этом месяце довольно часто уезжал из «Аббатства», хотя в сезон уборки главному виноградарю следовало бы, на мой взгляд, безвыездно сидеть на плантациях.
Клаудсмит утвердительно кивнул и согласился:
— Да, тут что-то может быть. Это верно. Впрочем, не обязательно что-то зловещее. Возможно, завел очередную любовницу. Это, кстати, объясняет, почему он рассорился с Алисой. Иначе она не забросила бы на дно ящика снимок, обнаруженный вами. У этого молодого человека — репутация лихого бабника. А что странного вы нашли в записях Алисы?
— Она кому-то назначала свидание.
— О! Кому же?
— В том-то и дело, что этого я не знаю. Она обозначила этого человека М.Т.
— М.Т.? — Старик задумался. — Вы сказали М.Т.?
— Да.
— Так, — протянул он. — И вы не догадываетесь, кто это может быть?
— Абсолютно не догадываюсь.
— А я думаю, что это Марсель Турбо. Готов спорить на что угодно.
Он повернулся в своем вращающемся кресле и выдернул из кучи бумаг фотоснимок с текстом: «Америка выбирает вина Турбо».
— Это его рекламный плакат. Сто восемьдесят миллионов галлонов в год продает в одних лишь супермаркетах. Но на это требуется огромное количество винограда, и Турбо скупает его повсеместно.
Я взглянула на снимок, сделанный с воздуха, — обширнейший комплекс, раскинувшийся на нескольких сотнях акров, склады, другие хозяйственные постройки и сотни гигантских бродильных чанов.
— Любопытно, у него чаны под открытым небом, — сказала я.
— Их слишком много и они слишком велики, чтобы упрятать их под крышу, — объяснил Клаудсмит. — В некоторых чанах содержится по миллиону галлонов.
— Но они, должно быть, жутко перегреваются на солнце?
Он отрицательно покачал головой.
— С помощью системы охлаждения температуру можно отрегулировать с точностью до полуградуса. В зависимости от того, какая требуется каждому сорту винограда для брожения, чтобы получился нужный аромат. Похоже на то, — добавил он, — что наша Алиса пыталась провернуть какое-то дельце с «Турбо».
— Но зачем, — спросила я, — гигантской компании «Турбо» могло понадобиться такое сравнительно небольшое винодельческое хозяйство, как «Аббатство»?
— Да, возможно, по той же причине, по какой «Аббатством» интересуется и Джаконелло, — сказал Клаудсмит. — Почему не заработать, продавая на рынке дорогие, высококачественные вина! Но могут быть и иные, более хитрые соображения. Появление на рынке под маркой «Турбо» таких прекрасных вин, как совиньон и шардоне, послужило бы отличной рекламой для всей продукции «Турбо». А какой есть еще более легкий способ это сделать, чем попросту выкупить у Сэлдриджа его виноградники и винзавод с их устоявшейся отличной репутацией?!
— Но неужели ради этого Турбо готов пойти на вредительство или убийство? У него и без того есть и деньги, и положение в обществе… Зачем ему рисковать?
— Вы правы, — согласился Клаудсмит. — Ему это ни к чему, и я не думаю, чтобы он этим занимался. Марсель — лихой мужик, вот вам бы у кого побывать! Но я его знаю, он не одержимый, не маньяк. — Старик грустно покачал головой. — Бедная Алиса! Не всегда она самым умным способом добивалась своего. Мне как редактору она порой доставляла немало хлопот и неприятностей тоже. Бывало, даст информацию, гарантирует эксклюзивность: «вам, только вам», — а сама рассует материал куда только можно. Но такой участи она, конечно, не заслужила. Я знаю, что по вечерам она иногда задерживалась в конторе, чтобы снять копии с некоторых бумаг Джона, казавшихся ей образчиками его чудачеств. Однажды она призналась мне, что с ним дьявольски трудно работать — диктаторские замашки, капризы, цепляется к мелочам, слишком требователен и совершенно не считается с ней и с ее чувствами. Вполне возможно, что она находилась в конторе в тот вечер, когда убили Хестер, и, на свою беду, видела злоумышленника.