Знала ли Лурина, что Грунниген убил Гарсиа-Санчеса? Возможно, и знала, если Грунниген был достаточно глуп, чтобы ей об этом рассказать. Жизнь бедного мексиканского сезонника вряд ли значила для нее больше, чем для Джаконелло.
Но каким образом Гарри Чарвуд причастен к этим махинациям? Вспомнив ярость в глазах Джаконелло, когда я произнесла имя Гарри, я сообразила, за что его ненавидел швейцарец. Гарри его шантажировал! Ситуация для шантажа была превосходной. Очевидно, Чарвуду было известно, что Грунниген приходится племянником Джаконелло и что в Груннигене без риска ошибиться можно подозревать или вредителя, или убийцу. Кроме того, шантаж соответствовал характеру Гарри. В роли убийцы я не могла его себе представить, но ничего не стоило вообразить его держащим пистолет у чужого виска и хохочущим при этом своим громовым смехом. Но, угрожая разоблачить Груннигена и таким образом ославить Джаконелло как соучастника преступления, он мог потребовать от отшельника-миллиардера соответствующую мзду и за свое молчание, и за то, что он убедил Сэлдриджа продать имение. И если Сэлдриджи теперь примут его последнее предложение не продавать имение, а сдать ему в аренду пустоши, то деньги на аренду Чарвуд тоже получит от Джаконелло. Ничего удивительного в том, что швейцарец его так ненавидит. Гарри вовлек бы его в операцию по спасению Сэлдриджей от банкротства, тогда как Джаконелло мечтал заполучить вожделенное имение Сэлдриджей.
Свернув на узкую дорогу к долине Нейпы, я по спирали стала подниматься к «Аббатству». Приближаясь к виноградникам Чарвуда, я замедлила скорость и, подъехав к воротам, затормозила. Глядя на длинный немощеный въезд к его обшарпанному дому, я подумала, не заехать ли, чтобы порыться в фотографиях, а заодно и в банковских документах Чарвуда. Если там зафиксированы необъяснимые денежные поступления на его счета, то это подтвердит мои подозрения, что он зарабатывал деньги шантажом. Правда, мне придется заявить об этом в полицию, а я не жаждала встретиться лишний раз с Богнором, не имея веских фактов в подтверждение моей версии.
Солнце уже садилось, тени на виноградниках становились все длиннее, и мысль о том, чтобы снова побывать в чарвудовских владениях после того, что здесь со мной случилось, показалась мне слишком рискованной. В итоге мой порыв иссяк, и я поехала дальше.
Я почти уже добралась до «Аббатства», когда навстречу мне вынесся автофургон Сэлдриджей. Приблизившись, они помигали мне фарами, предлагая остановиться. Я затормозила. Джон и Лиз остановились рядом со мной.
— Брайант разбился в своем чертовом «феррари», — сказал Джон. — Только что нам позвонили из госпиталя Фриско.
Лиз, сидевшая рядом, прервала его:
— Маргарет, мы вам позвоним и сообщим о состоянии Брайанта.
Я поехала дальше, весьма встревоженная происшествием с Брайантом.
Но когда я въезжала в «Аббатство» через опять уже неохраняемые ворота, мое огорчение уступило место совсем иному чувству. Неожиданно мне пришло в голову, что Джаконелло после моего отъезда мог устроить мне проверку и установить, что я живу в «Аббатстве», а затем дать соответствующую команду своему племяннику. Богнор отовсюду убрал своих оперативников, и я чувствовала себя в «Аббатстве» одинокой и беззащитной. Чтобы успокоиться, необходимо было узнать, где Грунниген.
В холле меня встретил Хозе. Он сообщил, что обед будет подан через двадцать минут.