— Хотите воды? — без всякого выражения спросила инспектор Джемани.
Жизель кивнула. Дверь открылась, закрылась, открылась снова, и вот уже перед ней стоит прозрачный стакан. Она отпила маленький глоток. Комиссар Фушру так и стоял, не открывая рта. Молчание становилось невыносимым, и Жизель, собравшись с силами, произнесла:
— Я обещала господину Ларивьеру помочь с экскурсией сегодня во второй половине дня. Если можно перенести этот разговор… Потому что уже почти два часа…
Вопреки опасениям Жизель комиссар не поднял недоверчиво брови, не сказал с убийственной иронией, что судебная полиция не обязана ей подчиняться, не процитировал ей абзац из статьи «икс» Уголовного кодекса, согласно которой он может задержать ее на время, необходимое для ведения следствия. Хуже того — он не сказал ничего. Ни один мускул не дрогнул на его бесстрастном лице, ничто не проскользнуло в изучающих ее серых глазах… Казалось, немота поразила и Лейлу Джемани, она потянулась к своей сумке, и это движение обрисовало выпуклость на правом боку. «Неужели у нее там револьвер?» — тупо подумала Жизель, а обрывки журнальных статей и теленовостей уже замелькали у нее в голове вместе с лавиной технических терминов: «Мангурин 357 магнум», «38 специальный, два дюйма»… Избирательная память механически продолжала свою работу, в то время как Жизель изо всех сил пыталась разделить два образа Лейлы: ту, кого она хотела в ней видеть, — тайную союзницу, подругу, сестру, и ту, кем она была на самом деле, — инспектором полиции.
— Все соберутся в доме тетушки Леонии. Я им понадоблюсь, — услышала она собственный глухой голос, все еще безнадежно продолжая цепляться за свою роль.
— Вам повезло, мадемуазель Дамбер, — наконец произнес комиссар Фушру. — Мы тоже должны присутствовать на экскурсии и не собираемся никоим образом препятствовать вам в исполнении ваших обязанностей. Мы поедем туда вместе в половине третьего. Но до этого у нас есть достаточно времени, чтобы выслушать ваш рассказ о том, что же все-таки произошло вчера вечером, о чем вы спорили с мадам Бертран-Вердон и что вы делали в ее комнате в двадцать один пятьдесят. Мы вас слушаем…
Случилось худшее. Но и это было почти облегчением, лишь бы только они не узнали ничего больше — о краже тетрадей. Жизель увидела, что Лейла открывает блокнот, и поняла, что отступать некуда. Она признала все, что могла, изменив лишь кое-что, чтобы не впутывать Ивонну.
— У нас с мадам Бертран-Вердон вышел… спор по поводу сегодняшнего собрания. Она собиралась объявить о некоторых изменениях… Она хотела сократить расходы на зарплату персоналу…
— Она собиралась вас уволить? — прямо спросил Жан-Пьер Фушру.
— Не исключено, — согласилась Жизель. — Она собиралась сообщить членам ассоциации о своем решении уехать на год в Соединенные Штаты, о помолвке с виконтом де Шареем и… о некоторых других проектах.
— Каких?
— Она хотела преобразовать ассоциацию… Недавно потерялся ключ и какой-то документ в компьютере. Мадам Бертран-Вердон считала, что это моя ошибка, и обвинила меня в некомпетентности… Вчера вечером я обнаружила этот документ и решила тут же отнести ей. Когда я пришла, она как раз ужинала, и, не желая ее беспокоить, я просунула распечатку ей под дверь.
— Почему вы скрыли от нас все это? — сухо спросил комиссар Фушру.
— Я не думала, что это имеет какое-то значение, — просто ответила Жизель.
— Прошу вас, мы сами решим, что имеет значение, а что нет, — отрезал он. — Я полагаю, вы в курсе м-м-м… диетических пристрастий мадам Бертран-Вердон?
— Да, более или менее, — признала Жизель, слегка сбитая с толку вопросом, но уверенная, что теперь в разговоре не всплывет имя Ивонны.
— Тогда вы должны знать, что она принимала все виды лекарств, и в частности снотворное.
— Я знаю, что она мучилась бессонницей.
— А вас, мадемуазель Дамбер, мучает бессонница?
— Иногда, — призналась она.
— И вы принимаете снотворное?
— Достаточно редко.
— Достаточно редко, — повторил комиссар Фушру, выделяя каждый слог. — У вас есть рецепт?
— Мой зять — врач, — вместо объяснения ответила она. Как это похоже на игру в пинг-понг!
— Довольно удобно иметь в семье врача. А как, по-вашему, он бы объяснил тот факт, что в варенье из розовых лепестков, употребляемом мадам Бертран-Вердон каждый вечер перед сном, экспертиза обнаружила большую дозу хальсиона, которая могла бы оказаться смертельной для человека, более… восприимчивого к подобного рода ядам?