– Мы тут, – сладчайшим, как мед, голосом произнесла Гризельда, – говорили о докторе Стоуне и мисс Крам.
У меня в памяти тут же всплыл довольно грубый стишок Денниса: «Мисс Крам плевать на срам». Мне вдруг захотелось произнести это вслух и посмотреть, каков будет эффект, но, к счастью, я сдержался.
– Ни одна приличная девушка на это не пошла бы, – сухо заявила мисс Уэзерби и с осуждением поджала тонкие губы.
– На что? – поинтересовался я.
– Не стала бы секретаршей неженатого мужчины, – полным ужаса голосом ответила мисс Уэзерби.
– Ах, моя дорогая, – сказала мисс Марпл, – а вот я думаю, что женатые мужчины гораздо хуже. Вспомните бедняжку Молли Картер.
– Женатые мужчины, живущие отдельно от своих жен, конечно, пользуются дурной славой, – сказала мисс Уэзерби.
– И даже те, которые живут вместе с женами, – пробормотала мисс Марпл. – Я помню…
Я прервал ее воспоминания о всяких мерзостях, сказав:
– Но в наши дни девушка может работать на тех же должностях, что и мужчина.
– И уехать в глубокую провинцию? И остановиться в той же гостинице? – строго осведомилась миссис Прайс-Ридли.
– И оба номера на одном этаже… – тихо проговорила мисс Уэзерби, обращаясь к мисс Марпл.
Мисс Хартнелл, закаленная и жизнерадостная, гроза бедняков, громко и искренне произнесла:
– Бедняга и глазом не успеет моргнуть, как его захомутают. Он невинен, как нерожденный младенец, это и так видно.
Любопытно, какие странные обороты мы используем в своей речи. Ни одной из присутствующих дам не пришло бы в голову сослаться на младенца, если только это не какой-нибудь младенец, мирно спящий в колыбельке у всех на виду.
– Отвратительно, вот что я считаю, – со своей обычной бестактностью продолжила мисс Хартнелл. – Ведь он как минимум на двадцать пять лет старше ее.
Три дамы заговорили одновременно, высказывая разрозненные замечания насчет пикника мальчиков из хора, прискорбного инцидента на прошлом собрании матерей и сквозняков в церкви. Мисс Марпл подмигнула Гризельде.
– Вам не кажется, – сказала моя жена, – что мисс Крам просто рада иметь интересную работу? И что она воспринимает доктора Стоуна лишь как своего работодателя?
Наступила тишина. Очевидно, что ни одна из четырех дам не была с этим согласна. Молчание нарушила мисс Марпл.
– Моя дорогая, – сказала она, хлопая Гризельду по руке, – вы очень молоды. А у молодых помыслы всегда невинны.
Гризельда с негодованием заявила, что помыслы у нее отнюдь не невинны.
– Конечно, – сказала мисс Марпл, не обращая внимания на это возражение, – вы думаете обо всех только хорошо.
– Вы действительно считаете, что она хочет выйти за лысого и скучного?
– Как я понимаю, он вполне обеспечен, – ответила мисс Марпл. – Хотя, надо признать, характер у него довольно взрывной. На днях у них с полковником была серьезная ссора.
Все с любопытством подались вперед.
– Полковник Протеро обвинил его в невежестве.
– Как это в духе полковника, и как это абсурдно, – сказала миссис Прайс-Ридли.
– То, что это в духе полковника, я согласна, но не вижу ничего абсурдного, – сказала мисс Марпл. – Вспомните ту женщину, которая приехала сюда и заявила, что она представляет благотворительную организацию, а потом, собрав пожертвования, исчезла, и о ней больше никто не слышал. Оказалось, что она не имеет никакого отношения к той организации. Люди доверчивы и склонны оценивать других людей по своим меркам.
Мне и в голову не пришло бы назвать мисс Марпл доверчивой.
– Скандал случился из-за молодого художника, мистера Реддинга, не так ли? – спросила мисс Уэзерби.
Мисс Марпл кивнула.
– Полковник Протеро отказал ему от дома. Как выясняется, он писал Леттис в купальном костюме.
– Я всегда думала, что между ними что-то есть, – сказала миссис Прайс-Ридли. – Этот молодой человек постоянно болтается по округе без дела. Жаль, что у девочки нет матери. А мачеха – это совсем другое.
– Осмелюсь заметить, что миссис Протеро старается изо всех сил, – сказала мисс Хартнелл.
– Юные барышни такие коварные, – с сожалением произнесла миссис Прайс-Ридли.
– Самый настоящий роман, да? – воскликнула мягкосердечная мисс Уэзерби. – Он очень привлекательный молодой человек.
– Но распущенный, – сказала мисс Хартнелл. – Иначе и быть не может. Художник! Париж! Модели! Обнаженная натура!
– Писать ее в купальном костюме, – проговорила миссис Прайс-Ридли. – Крайне нескромно.
– Он и меня пишет, – сказала Гризельда.