– Доброе утро, викарий, – сказал он. – Пренеприятное дело, а? Бедняга Протеро. Не подумайте, что он мне нравился. Вовсе нет. По правде говоря, никто его не любил. Да и для вас куча неприятностей, верно? Надеюсь, ваша хозяюшка держится молодцом?
Я сказал, что Гризельда восприняла все как подобает.
– Вот и ладно. Когда такое случается в твоем кабинете, радости мало. Реддинг меня удивил, доложу я вам, – позволить себе такое в чужом доме! Совершенно не подумал о чувствах других людей!
Меня вдруг охватило непреодолимое желание расхохотаться, но полковник Мельчетт, как видно, не находил ничего смешного в том, что убийца обязан щадить чувства окружающих, и я сдержался.
– Честно скажу, меня порядком удивило известие, что этот малый просто взял да и явился с повинной, – продолжал полковник Мельчетт, плюхаясь в кресло.
– А как это было? Когда?
– Вчера вечером. Часов около десяти. Влетает, бросает на стол пистолет и заявляет: «Это я убил». Без околичностей.
– А как он объясняет содеянное?
– Да никак. Конечно, мы его предупредили, чем чревата дача ложных показаний. А он смеется, и все тут. Говорит, зашел сюда повидаться с вами. Видит полковника. Они повздорили, и он его пристрелил. О чем был спор, не говорит. Слушайте, Клемент, – это останется между нами, – вы об этом хоть что-нибудь знаете? До меня доходили слухи, что его выставили из дома, и прочее в этом роде. Что у них там – дочку он соблазнил или еще что? Мы не хотим втягивать в это дело девушку, пока возможно, ради ее и общего блага. Весь сыр-бор из-за этого загорелся?
– Нет, – сказал я. – Можете поверить мне на слово, дело отнюдь не в этом, но в настоящее время я больше ничего сказать не могу.
Он кивнул и вскочил.
– Рад это слышать. А то люди бог весть что болтают. Слишком много бабья в наших местах. Ну, мне пора. Надо повидать Хэйдока. Его куда-то вызвали, но он должен вернуться. Признаюсь по чести, жалко мне этого Реддинга. Всегда считал его славным малым. Может, они придумают ему какие-то оправдания. Последствия войны, контузия, что-нибудь в этом роде. Особенно если не откопают какой-нибудь подходящий мотив для преступления. Ну, я пошел. Хотите со мной?
Я сказал, что пойду с удовольствием, и мы вышли вдвоем.
Хэйдок живет в соседнем доме. Слуга сказал, что доктор только сейчас вернулся, и провел нас в столовую. Хэйдок сидел за столом, а перед ним аппетитно пускала парок яичница с беконом. Он приветливо кивнул нам.
– Простите, но пришлось ехать. Роды принимал. Почти всю ночь провозился с вашим делом. Достал для вас пулю.
Он толкнул по столу в нашу сторону маленькую коробочку. Мельчетт рассмотрел пулю.
– Ноль двадцать пять?
Хэйдок кивнул.
– Технические подробности попридержу до расследования, – сказал он. – Вам нужно знать только одно: смерть была практически мгновенной. Этот молодой идиот сказал, ради чего он это сделал? Кстати, меня поразило, что ни одна живая душа не слышала выстрела.
– Да, – сказал Мельчетт. – Удивительно.
– Окно кухни выходит на другую сторону, – объяснил я. – Когда закрыты все двери – и в кабинете, и в буфетной, и в кухне, – вряд ли что-нибудь можно услышать, а наша служанка была одна в доме.
– Гм-м... – сказал Мельчетт. – Все равно странно это. Интересно, не слышала ли чего старушка – как ее звать? – а, мисс Марпл. Окно в кабинете было открыто.
– Возможно, она и слышала, – сказал Хэйдок.
– Не думаю, – сказал я. – Она только что у нас была и ничего об этом не сказала, а я уверен, что она упомянула бы о том, что слышала.
– А может, она и слышала, да не придала этому значения – подумала, что у машины выхлоп не в порядке.
Я заметил, что в это утро Хэйдок был настроен куда более добродушно и жизнерадостно, чем вчера. Он был похож на человека, который изо всех сил старается скрыть обуревающую его радость.
– А что, если там был глушитель? – добавил он. – Не исключено. Тогда никто ничего бы и не услышал.
Мельчетт замотал головой.
– Слак ничего такого не нашел, потом спросил Реддинга напрямик. Реддинг поначалу вообще не мог взять в толк, о чем речь, а когда понял, категорически заявил, что ничем таким не пользовался. Я думаю, можно ему поверить на слово.
– Да, конечно. Бедняга.
– Юный идиот, черт бы его побрал! – взорвался полковник Мельчетт. – Прошу прощенья, Клемент. Но ведь иначе его не назовешь. Как-то не могу думать о нем как об убийце.
– Мотив какой? – спросил Хэйдок, одним глотком допивая кофе и вставая из-за стола.
– Он говорит, что они поссорились, он вспылил и не помнит, как застрелил полковника.
– Хочет вытянуть на непреднамеренное убийство, э? – Доктор потряс головой. – Ничего не выйдет. Он подкрался сзади, когда старик писал письмо, и выстрелил ему в затылок. Ссорой тут и не пахнет.