И при чем здесь героин?
В этот момент я услышал, как кто-то рядом откашлялся. Я обернулся и увидел Майкла Стронга. У него был смущенный, несчастный вид.
— Не мог бы я переговорить с вами, мистер Джаст? — спросил он.
— Вы разве не должны находиться на своем посту?
— Меня подменили. Всего несколько минут, сэр. Я… я хочу, чтобы вы знали, что я очень сожалею о случившемся, — выдавил он.
— Вы думаете, он был убит?
— Я? Нет. Вы не сказали полиции?
— Нет, я ничего не сказал полиции. Мне не поверили бы. Ведь вы не верите.
— Только потому, что одежда разбросана? Слабое доказательство.
— А героин?
— Его там не было.
— Да, после того, как вы двое пришли. А до этого героин был. Я не сумасшедший. Вы, или ваш шеф или вы оба смахнули его.
Он покачал головой:
— С какой стати?
— Вы не хотите, чтобы это оказалось убийством, верно? Плохо для репутации отеля. А скандал с наркотиками еще хуже.
Стронг задумался.
— Допустим, здесь были наркотики. Это свидетельствует против убийства.
— Да ну?
— Точно. Если мистер Дивор был наркоманом, он мог находиться под действием наркотика, и тогда откуда вам знать, как он поступал бы со своей одеждой.
Тут и мне пришлось задуматься.
— И едва ли Джайлс был наркоманом. Но героин имеет какое-то отношение к случившемуся.
— Если здесь был героин, — сказал Стронг, — и если мистер Дивор не употреблял наркотики, то значит героин не был связан с ним. Он мог остаться от предыдущего гостя. Он мог лежать здесь несколько недель. Горничные не так уж старательно убирают номера.
Весьма маловероятно, но могло быть и так.
— Мистер Джаст, если не возражаете, я хотел бы кое-что объяснить.
— Слушаю вас.
— Я люблю фантастику. Как я вчера вам сказал, я восхищаюсь книгой Дивора. Он поставил свой автограф сегодня утром на моем экземпляре «Пересечения». Я просто хочу, чтобы вы знали о моих чувствах.
Он вытащил потрепанную книжку в бумажном переплете и протянул мне. На титульном листе действительно стояла подпись Джайлса, я ее знал. «С наилучшими пожеланиями» над ней и «26 мая 1975» под подписью. Слова «С наилучшими пожеланиями» были бледными, а подпись была значительно более яркой.
— Не поставите ли и вы свою подпись и дату? — спросил Стронг.
— Это не моя книга.
— Я знаю, сэр, но я прочитал две ваши книги и видел ваш фильм.
Не могу сказать, чтобы он меня растрогал, — я не столь восприимчив к лести. Я понимал, что подпись Джайлса, датированная днем его смерти, и к тому же подпись человека, обнаружившего труп, и датированная тем же числом, могут сделать книгу весьма ценной.
Я расписался. Никаких «наилучших пожеланий», просто фамилия и дата под автографом Джайлса.
— Послушайте! — меня внезапно осенило. — Вы получили автограф сегодня?
— Да, мистер Джаст.
— Значит, вы были там. Правда ли, что мистер Дивор поднял шум, когда надписывал автографы? Из-за чего?
— Шум? — Стронг, казалось, растерялся. — Я не слышал никакого шума. — Он покачал головой. — Ничего об этом не знаю. Я пришел рано и стоял в начале очереди, наверное, третий или четвертый. Оттуда я ушел на свой пост у дверей книжной выставки. Может быть, что-то и произошло после того, как я ушел. Но вряд ли что-нибудь серьезное, иначе мне стало бы известно.
Он поднялся, хотел было распрощаться, но вдруг спросил:
— Вы знакомы с миссис Дивор?
— Встречался с ней раза два.
— Я думаю, она хотела бы вас повидать.
— Она здесь? Вы ее видели?
— Я знаю, что она была в отделе по связи с прессой. Шестой этаж, комната 622. Только, мистер Джаст…
— Да?
— Я не думаю, что стоит говорить ей о ваших теориях. Бедная женщина, наверное, в тяжелом состоянии. Остаться вдовой в таком молодом возрасте…
— Не беспокойтесь. Я не сказал полиции, не скажу и ей…
11. Юнис Дивор. 15.45
Юнис Дивор мне не нравилась. Она была ярым борцом за равноправие женщин еще до того, как в стране развернулось это движение. Она продиралась сквозь мужской мир, вооруженная длинными ногтями и тугим бюстгальтером. Она была юристом, не употребляла никакой косметики, коротко стригла свои каштановые волосы, носила костюмы мужского покроя, говорила грубоватым голосом и ходила вразвалочку. Я был совершенно потрясен, когда Джайлс игриво сообщил, что они решили пожениться.
Я не мог понять, что он нашел в ней, а она в нем. Да я и не замечал особых проявлений любви между ними.