– Дядя прославился в Америке! Хотела бы я взглянуть на это.
– Вырастешь – сможешь съездить. Если Такэси к тому времени останется знаменитостью.
– А вы с мамой не поедете посмотреть?
– Я уже говорил, с ним трудно совпасть по месту и времени. И, по-моему, Такэси не хочет, чтобы мы его видели.
– Почему?
– Не знаю, как объяснить… Мне кажется, это мир Такэси и нам не стоит туда вторгаться. Поэтому мы и до того не вмешивались.
Маё не очень поняла, что хотел сказать отец. При всей разнице в возрасте, разве они не братья?
– В последнее время мы не очень-то и переписывались. Он тоже о нас ничего не знает.
– Но про меня-то ты ему рассказал!
– Про тебя? С чего ты решила?
– Но он знал обо мне… Что я умею хорошо рисовать, что люблю кошек…
Эйити склонил голову к плечу:
– Странно… Не помню, чтобы я это ему говорил.
– Не говорил?
– Тогда откуда же он знал? Удивительно… Но проверить это невозможно.
После этого Такэси долго не вспоминали. Что касается Маё, то она перешла в среднюю школу, и больше всего ее занимала борьба с собственными неприятными ощущениями, которые возникали из-за того, что она была дочкой учителя. У Эйити же не было желания непременно знать, как течет жизнь Такэси в Америке.
И вот этот самый Такэси лет восемь назад вернулся в Японию. Почему – неизвестно. Сам он об этом ничего не рассказывал. У него остались какие-то накопления, и он открыл бар в Эбису. Устраивать роскошный прием по поводу открытия ему, видимо, не хотелось, но Эйити решил, что надо его поздравить, и они с мамой и Маё отправились в Токио.
Бар оказался маленьким – кроме стойки, в нем помещался только один столик для двоих. При появлении семьи брата в баре Такэси не выказал неудовольствия, но и особых проявлений радости тоже не было.
Маё не видела его десять лет. Увидев ее, Такэси прежде всего спросил: «Все еще рисуешь картинки?» Она ответила, что рисует разные дома, потому что хочет стать архитектором. «Это здорово», – ответил он ласково.
С тех пор они встречались раз в несколько лет. После смерти Кадзуми Эйити и Такэси несколько раз обсуждали, как быть с домом. Для одиноко жившего Эйити дом был велик. Но и расставаться с ним тоже не хотелось.
Именно поэтому вернули к жизни комнату Такэси, которой никто не пользовался.
8
– Считают, что преступление было совершено в субботу, шестого марта, между восемью и двенадцатью часами вечера, – сказал Такэси, доедая последний кусочек якитори.
– Интересно… почему же…
– Что-то случилось?
– Вчера в полиции меня спрашивали, что я делала начиная с субботы. Особенно настойчиво выясняли про субботу. А когда я сказала, что весь день была дома и только вечером заказала ужин из соседнего ресторана, они вдруг отстали.
Слушая рассказ Маё, Такэси несколько раз кивнул.
– Видимо, они успокоились, исключив единственную дочь покойного из числа подозреваемых. Вместо этого оказалось, что алиби нет у младшего брата, – он ткнул себя в грудь большим пальцем.
– Полицейские даже членов семьи подозревают.
– Следователи – особые люди, подозревают каждого. Тот же Когурэ видит во мне особо подозрительную фигуру.
– Даже не знаю, что тут сказать…
Маё подумала, что симпатии к дяде тот явно не испытывает.
– Способ убийства – удушение, – сухо проговорил Такэси.
– Серьезно? – Маё нахмурилась. – Это тоже из смартфона Когурэ?
– Верно.
– Задушили веревкой?
– Орудие убийства не обнаружено. Но это не веревка. На шее не осталось борозды. Нет и следов от пальцев, так что и не руками. – Такэси поднял кружку и допил остатки пива. – Следователи считают, что это был мягкий широкий кусок ткани вроде полотенца.
– Полотенце… – Маё коснулась шеи правой рукой.
– Вообще-то, оно не очень подходит для удушения. Чтобы пережать дыхательное горло, лучше тонкая и прочная веревка. Если перекрыты вены и артерии, прекращается отток крови от мозга, перестает поступать кислород, и в результате наступает смерть. От давления крови лопаются тонкие глазные сосуды, происходит кровоизлияние. Похоже, что именно это произошло с братом. Когда ему приподняли веки, глаза были налиты кровью.
Маё положила палочки. На тарелке еще оставалась соба, но после рассказа Такэси есть ей совсем расхотелось.
– Если б не изменения в глазах, могли списать все на инфаркт.
– Перестань, – сказала Маё, – больше не хочу об этом слышать.
– Ну ладно, – сказал Такэси, потянулся к стакану с чаем и отхлебнул из него. – Поменяем тему разговора. Ты знаешь, что брат делал в субботу?
Маё помотала головой: