Во второй комнате врач остановился перед серым стальным шкафом с большим замком на дверях, открыл замок и сказал:
— Здесь все, что вам нужно. — На полках стояли колбы и бутылочки. В комнате царил устойчивый запах мышей и химикатов. Кестенбаум прислонился к стене: — Пожалуйста, читайте надписи на сосудах.
В этот момент послышался чей-то голос из первой комнаты:
— Кто взял мой ключ?
— Не беспокойтесь, это я здесь, я взял, — заговорил Кестенбаум и стал шептать Михаэлю на ухо: — Это наш токсиколог, доктор Кассуто. — Через пару секунд появился человек в белом халате, заметно моложе Кестенбаума. Кассуто помнил звание Михаэля и цель его прихода, но фамилию вспомнить так и не мог.
Михаэль представился и сказал:
— Покажите мне, пожалуйста, где тут в вашей сокровищнице находится паратион?
— Да вот он. — Произношение выдавало в докторе Кассуто человека, рожденного в Израиле, сабру. Он вынул серебристую металлическую бутылочку. — Даже держать ее вот так — и то опасно.
Стоявший сбоку Кестенбаум кивнул. Михаэль прочел на бутылочке «Фолидол Е 605. 45,7 %» и заметил, как стал жаться к стене Кестенбаум, напоминавший в этот момент испуганного ребенка, стремящегося занять как можно меньше места в помещении.
— А как он выглядит при продаже? Они его продают именно в таких бутылочках? — поинтересовался Михаэль.
— Сосуд изготовлен в Германии, — сказал Кассуто будничным уверенным тоном. — Здесь концентрат. Для применения в сельском хозяйстве его разводят в специальном растворителе, поскольку в воде он не растворяется. В Израиле торговля им без специальной лицензии запрещена.
— Ерунда! — воскликнул Кестенбаум из своего угла. — На территориях его можно достать где угодно!
— Да, — согласился Кассуто, — там его полно, и пользуются им часто не по назначению. Но я говорю о том, что он относится к запрещенным препаратам.
— И это не совсем так, — запротестовал Кестенбаум. — Ты не забыл о девушке с керосином?
Он повернулся к Кассуто и посмотрел на него с явным укором. Тот, почувствовав свое поражение, сказал:
— Да, это было ужасно — девушка помыла голову керосином, чтобы избавиться от вшей, а в керосине оказался растворенный паратион. Она не смогла даже выбраться из ванны, так и умерла в ней.
— А бабушка? Что было с бабушкой? — не унимался Кестенбаум.
— Была одна бабуля, которая решила вывести вшей у своего внука, и тоже керосином, в котором был паратион. Вот вам и мгновенная смерть.
— Таких случаев множество, — проговорил Кестенбаум. — Только вчера коллега рассказал мне, что ему нужен был спрей от… ну, не важно от чего, и его жена принесла ему спрей из аптеки, а когда он прочел на этикетке, что в этот спрей входит, то обнаружил паратион. И что — разве это тоже нарушение закона? — В его голосе чувствовался триумф.
— Я не говорил, что паратион вне закона. Я не говорил, что паратион запрещен в Израиле. Я сказал, что министерство сельского хозяйства больше его не использует, — спокойно ответил Кассуто.
— Не обращайтесь с ним так легкомысленно! — закричал вдруг Кестенбаум и вырвал бутылочку из рук Михаэля.
— Неужели такая бутылочка может представлять опасность? Она же герметически закрыта, разве не так? — спросил Михаэль, и оба врача посмотрели на него с явным сожалением.
Кестенбаум поставил сосуд на место в металлическом шкафу и сказал с явным неодобрением:
— Знаете, какой это сильный яд? Попадание трех капель на кожу достаточно, чтобы отправиться в мир иной.
— У нас он в концентрированной форме. Видите, концентрация почти пятьдесят процентов. Для использования его нужно растворить.
— Помнишь, я рассказывал тебе историю с одеялом? Расскажи ему! — предложил Кестенбаум, обращаясь к Кассуто.
— Помню, — подтвердил Кассуто со скучающим видом. — Человек умер, накрывшись одеялом, которым до этого накрывали лошадь, у которой паратионом выводили блох.
— Двадцать миллиграммов на шестьдесят килограммов — смертельная доза, — торжественно объявил Кестенбаум.
Михаэль посмотрел на часы. Было шесть часов вечера. Идя в сопровождении Кестенбаума к парковке, где в это время стояло всего два автомобиля, он поинтересовался:
— В кибуцах что — до сих пор используют паратион?
— Неофициально, — ответил врач, — потому что агрономы старого поколения любят пользоваться этим ядом для опрыскивания. Может, у них и сохранился паратион — его легко можно заказать в Германии.
Прежде чем завести машину, Михаэль еще раз пожал руку Кестенбауму, и тот тихим голосом произнес: