— Думаете, поймаете его? — жадно спросил Уилкинс.
Эмброуз улыбнулся:
— Весьма вероятно.
— И его повесят, да?
— Вы чересчур торопите события, мой друг. Мы еще не уверены, что это именно он. Но даже если и так, доказать это будет весьма проблемно, не говоря уже о том, что вынесут присяжные. И да, я все еще вынужден просить вас хранить молчание.
— А дознание?
— Так это завтра, но на нем вы нам не понадобитесь. Будет коронерское расследование, и ваши свидетельские показания понадобятся несколько позже. Я дам вам знать.
Эмброуз отправился на вокзал и сел на лондонский поезд.
Гастингса он застал за работой в его студии в Сен-Джонс Вуд. Сержант-детектив представился и объяснил цель своего визита, но очень осторожно, чтобы не вызвать у художника никаких подозрений.
— Нам кажется, — сказал сыщик, — что мистер Финмер может нам помочь в разрешении этого ужасного дела. Мы абсолютно уверены, что он был с мистером Хаттоном незадолго до того, как последнего убили, и по некоторым данным предполагаем, что вы с ним должны были недавно встречаться.
Гастингс был мужчиной неопрятного вида, будто резко проснувшимся в 5:40 утра, с торчащими в разные стороны волосами цвета соломы, короткой бородкой и одетый в комбинезон. Пальцы его были в краске — вероятно он как раз работал над витражом.
— Да, да, — ответил он, — так точно. Он наведывался ко мне вчера поздно вечером.
— Понятно. Итак, не расскажете ли, с какой целью он к вам наведывался, и не упоминал ли о своем визите в колледж Сен-Освальда до отъезда из Эксбриджа?
— Почему же, конечно. Именно за этим он и пришел — принес эскиз витража, который мне предстояло изготовить в честь покойной миссис Финмер для установки в церкви Литтл-Марплтон. Я сам отсылал его мистеру Финмеру несколько недель назад, и тот дал добро. Но кажется, там были какие-то проблемы с разрешением на установку этого мемориала… В любом случае, вчера он принес эскиз обратно и сказал, что передумал и решил установить стекло у себя дома. Мистер Финмер пришел ко мне обговорить это, потому что, конечно, в связи с новой ситуацией, необходимо было много чего обсудить. Я пытался его вразумить, но он был непреклонен, и в конце концов мы условились, что через пару недель мне нужно будет съездить к нему в усадьбу и обсудить установку с монтажником. Не могу представить, что вызвало столько суеты вокруг разрешения на установку, и почему его не дали. До этого все мои проекты принимались церквями на ура, но по словам мистера Финмера, это комитет рафинированных идиотов-любителей, которые думают, что знают все о…
— Да, да, — прервал его Эмброуз. — Итак, вы говорите, что мистер Финмер принес вам эскиз. Не упоминал ли он о том, что забрал его из колледжа Сен-Освальда?
— Я как раз собирался объяснить, — немного раздраженно ответил Гастингс. — Этот комитет, эскиз как раз должен был быть обсужден на вчерашнем собрании. Казначей епархии отправил его к ним на рассмотрение. Но, как я уже сказал, мистер Финмер изменил планы и пошел туда забрать рисунок.
— И он вам не сказал о… хм… кого он там увидел?
— О да, сказал. И отзыв его был не лестным.
— Что же он сказал?
— Что там был только один член комитета — остальные ушли обедать.
— Сказал, кто именно это был?
— Нет, он не упомянул имени. Сказал лишь, что встретил чертова идиота, который несколько дней назад приезжал в церковь Литтл-Марплтон, и еще кинул пару фраз про то, что он думает и обо всем комитете в целом и о встретившимся ему члене в частности. Ах да, еще мистер Финмер сказал, что обнаружил мой рисунок приколотым кнопками к шкафу, и что эти (сами знаете, он не привык сдерживаться в выражениях) «чертовы хрычи» пришпилили бумагу так крепко, что ему пришлось выковыривать кнопки ножом для бумаги, лежавшим на столе.
— Интересно, почему он об этом упомянул?
— Думаю, потому что эскиз был немного порван, — нож соскользнул, как он сказал. Но главное, ничего важного не повредилось.
Сержант-детектив задумался. Художник без сомнения выдвинул новую идею о том, как могли разворачиваться события. Вспыльчивый старый сквайр с ножом в руке сыплет на Хаттона проклятия. Тот в свою очередь отпускает колкие замечания по поводу стекла. Внезапный импульс, порожденный неистовым гневом, непреднамеренный удар, такое же внезапное отрезвление Финмера, быстрая работа мозга: усадить тело, сбежать по лестнице, спрятать оружие. Все вполне вписывается во временные рамки — до 1:35.