Но помимо книг Хаттон любил раскрывать и настоящие преступления, если конечно в них была тайна. В таких случаях он изучал газеты и разрабатывал разные теории, — даже записывал их в свои блокноты, но мне их никогда не показывал. Так что чисто теоретически в один из таких «детективных» состояний ума Хаттон мог нажить себе врага, как вы спросили, но повторюсь, я не считаю это возможным.
— И все же не скажете ли мне, почему вас вдруг посетило такое предположение?
— Конечно скажу. Потому что однажды Хаттон действительно раскрыл настоящее преступление. Я имею в виду, что благодаря ему настоящий преступник предстал перед судом.
— Очень интересно, сэр.
— Вы когда-нибудь слышали о деле в Сильвертон-Курт? О краже?
— Да, конечно. Хотя к нам это никакого отношения не имеет, произошло-то все в другом районе. Тогда вызвали Скотленд-Ярд, и они его поймали.
— Скотленд-Ярд никого не поймал, молодой человек. Всю работу сделал Хаттон. Тогда все газеты пестрили подробнейшими отчетами об этом деле, и он их очень внимательно изучал. Его попытки удовлетворить свое любопытство этим не ограничились. Он провел около двух недель в Бритвуде (прибрежный городок близ Сильвертон-Курт), изучая окрестности. Так вот, однажды вечером мы с ним вместе ужинали, а после пошли покурить в его кабинет. Там он вытащил несколько исписанных страниц и сказал, что мне конечно будет скучно, но он все же хотел бы зачитать свои решения по поводу этого дела в Сильвертон-Курт. Но мне не было нисколько скучно. Все было настолько четко, ясно и логично, что я действительно очень проникся стараниями друга и сказал, что он непременно должен показать это ответственным за дело сыщикам. Поначалу он и слушать ничего не хотел — сказал, что проделал работу только для собственного развлечения, но уж точно никак не для публичной огласки. Но я надавил на него, сказав, что наше общество зиждется на честном долге каждого, и он в конце концов (хотя и весьма неохотно) согласился напечатать свои рукописи и анонимно отправить их главному комиссару Скотленд-Ярда, но ни при каких других условиях. Так он и сделал, и по дальнейшим действиям Скотленд-Ярда было очевидно, что они приняли предположения Хаттона, и он действительно оказался прав.
— Если не ошибаюсь вором оказался парень по имени Блэйтвейт, один из гостей дома во время ограбления, и ему дали три года.
— Именно! Теперь предположим (что кажется невозможным), что этот Блэйлвейт как-то узнал, что в его поимке виновен Хаттон, но абсурдность такой догадки даже не обсуждается. Трех лет еще не прошло, да и…
— Да, но, — перебил Эмброуз, — Блэйвейта могли досрочно освободить за примерное поведение.
— Хм! Никогда не думал об этом!
— В любом случае мне придется провести допрос. По вашим словам, сэр, это кажется невозможным, но все же ничего нельзя исключать. Я очень обязан вам, сэр, за ваш рассказ. Есть ли еще что-либо, что мне по вашему мнению стоит знать?
— Хм, не знаю, поможет ли вам это, но думаю, мне лучше сказать. Хаттон буквально перед смертью пытался решить еще одну загадку — она касается меня лично. Кстати говоря, это может вас заинтересовать, потому как местная полиция уже осведомлена. Пропажа моей Косвэй.
— Ах да, я знаю, о чем вы. Но сам я не участвую в этом деле, оно на плечах двух моих коллег и суперинтенданта.
— И мне не кажется, что они там хоть как-то шевелятся! — сухо сказал профессор. Моя Косвэй, молодой человек, — лишь одна из серии пропаж, продолжающихся вот уже два года: эти злодеи охотятся за маленькими предметами высшей ценности. Мою миниатюру украли около трех месяцев назад, затем этот Коро — вырезан прямо из рамки в столовой ректора Мальверна. Весь вопрос в том, что же с ними стало, ведь эти вещи нельзя открыто продать. Но вернемся к Хаттону. Его сильно зацепила история с пропажей моей Косвэй — как раз такие загадки были ему по душе. Он чрезвычайно проникся этим делом и чуть ли не каждый день наведывался ко мне с вопросами. Дней десять назад он сказал мне, что увидел слабый проблеск в этом деле и попросил меня дать ему взглянуть на замок, на который запирается сундук с миниатюрами. Сейчас, хочу вам показать.
Доктор Блейк встал и прошел в другой конец комнаты, сержант-детектив последовал за ним. В углу стоял деревянный полированный корейский сундук с резными латунными зажимами.