Не прошло и трех минут, как он уже стоял с простертой к доктору Блейку рукой, а в ней — открытый замок.
— Да как такое возможно! — в изумлении прокричал профессор. — Вы часом не новый Гудини, мистер Эмброуз? Как вам удалось догадаться?
— Догадки весьма опасны в моей работе, сэр, так что я стараюсь их избегать. Я не догадывался. Я знал код.
— Но вы не могли знать. Я лично в этом удостоверился, когда запирал замок. Вы не видели слова.
— Уж простите меня, сэр, но я постоянно практикую искусство наблюдения, особенно на мелких деталях. Сказав, что не собираетесь показывать мне кодовое слово, вы можно сказать бросили вызов моему профессиональному любопытству. В самом деле вам удалось скрыть сам код от моих глаз, но ваши пальцы не полностью закрывали цилиндрики, так что я сумел разглядеть все предшествующие буквы. Я запомнил их: Б. Л. Т. Е. Ф. Т. Ц. Ю. Так вот, я сразу же понял порядок следования букв, так что мне лишь оставалось прокрутить цилиндрики, чтобы открыть замок. Я потратил на это немного больше времени, чем планировал, потому что на первом цилиндрике оказалось две буквы Б, а на пятом — две Ф, и мне не повезло с первого раза промахнуться с обеими. Испробовав еще семь комбинаций я наконец получил что-то отдаленно напоминающее слово — «ИЫТСОЯТЬ». Это напомнило мне буквенный паззл, если можно так выразиться, и я быстро подобрал реальное слово — «ВЫСТОЯТЬ». Все очень просто, сэр, и все это я проделал лишь чтобы доказать вам, что не стоит полагаться на обычные кодовые замки.
— Думаю вы разумно подошли к выбору своей профессии, молодой человек, — ответил профессор, — вас ждет большое будущее. Но ваш эксперимент показывает кое-что еще, — а именно то, что я круглый дурак!
— Что вы, сэр, я бы так никогда не сказал.
— Конечно не сказали бы. Я никому не позволяю называть меня в лицо дураком — даже старшекурсникам. Я лишь имел в виду, что раз вы так быстро подобрали код, то кто-то с такими же острыми умом и сообразительностью вполне мог именно так и открыть предыдущий замок.
— Вам придется вспомнить всех людей, видевших, как вы открываете сундук.
— И как же вы это себе представляете? — вспыльчиво воскликнул профессор. — Я показывал свою коллекцию десяткам людей: близким друзьям, знакомым коллекционерам, да даже некоторым иностранцам-американцам! Я не смогу их всех припомнить. Но одно я знаю точно: сегодня же иду и покупаю замок с ключом! Нельзя больше рисковать.
— Мудрое решение, сэр, — собираясь, сказал Эмброуз, — и еще раз спасибо вам за уделенное время и неоценимую помощь.
Они пожали руки.
— Я очень рад, что смог быть вам полезен. Во-первых, потому что вы сын вашего отца, а во-вторых, потому что я готов приложить все свои силы на поимку негодяя, отнявшего жизнь у моего друга. Мои двери всегда открыты для вас, мистер Эмброуз, и я был бы рад узнать ваш домашний адрес. Если я вдруг о чем-нибудь узнаю, то свяжусь с вами напрямую. Ваши коллеги-полицейские произвели на меня не лучшее впечатление, потому что ни на капельку продвинулись в деле о пропаже моей Косвэй, но вот вы кажетесь мне парнишкой сообразительным. Не буду вас более задерживать. До встречи!
Глава VIII
Такси подъехало прямо к главным воротам колледжа Сен-Освальда. Тут же подбежал привратник забрать вещи прибывшего.
— Уильямс получил мою открытку?
— Да, сэр, этим утром. Он сразу же отправился в полицейский участок за ключом и все приготовил к вашему приезду.
— В полицейский участок? Ах да, припоминаю. Ужасное дело! Я был за границей в тот день и в последнее время не читал английских газет. Да и сейчас, признаюсь, не знаю всех деталей, но я в полнейшем шоке от произошедшего.
— Мы все в шоке, сэр. Ничего подобного никогда не происходило в стенах нашего колледжа… Я пошлю Уильямса отнести ваши вещи.
— Скажите ему сперва заварить мне чай. Остальное подождет.
— Хорошо, сэр.
Пятидесятилетний худощавый седовласый мужчина с лысеющими висками и чисто выбритым лицом — мистер Сидни Хенлоу — медленно прошелся через два двора и поднялся по лесенке к своему кабинету. Немного сутулый, он создавал впечатление «домашнего человека», редко покидающего свое обиталище. Интеллигентное лицо с капелькой важной торжественности — среди друзей и знакомых он был известен как настоящий ученый со скудным чувством юмора.
Однажды кто-то сказал, что он будто стягивает атмосферу вокруг — столь суха была его манера общения, и с тех пор мужчина получил прозвище Стянидни Хенлоу.