— Ничуть.
— Знал ли мистер Хаттон заранее, что вы будете отсутствовать на прошедшем собрании по причине отъезда за границу?
— Скорее всего он мог что-то подозревать, ведь я сам упомянул об отъезде еще на предыдущей встрече.
— Получается, что вам не было необходимо писать мистеру Пеннингтону из Женевы, что комнаты как обычно в распоряжении комитета?
— Нет-нет, никакой необходимости! Просто мистер Пеннингтон очень четкий человек и любит, когда все подтверждено на бумаге.
— Понятно.
— Вам известны случаи, когда кто-либо из членов комитета приносил обед с собой на собрания?
— Нет.
— И, как я понял, сами вы тоже никогда не обедаете в этих комнатах?
— Никогда.
— Тогда мистер Хаттон скорее всего сообщил бы, что останется один в вашем кабинете во время ланча?
— Разумное умозаключение.
— Вы конечно же хорошо знали мистера Хаттона?
— Да, конечно.
— Вам приходят в голову какие-нибудь причины или события, способные заставить кого-либо питать к нему неприязнь?
— Даже не представляю такого.
— Или скажем, кому-то могло сильно не понравиться его присутствие в тот момент в кабинете?
Хенлоу улыбнулся:
— Разве что грабителю. Хотя вряд ли вор счел бы стоящей попытку пробраться в мои комнаты — у меня здесь нет ничего ценного за исключением пары-тройки книг.
С этими словами он указал на книжный шкаф.
Все это время суперинтендант записывал ответы Хенлоу в свой блокнот. Вдруг он остановился, рука с ручкой застыли в воздухе. Редкие книги! Эмброуз рассказывал о своем разговоре с доктором Блейком и о том, как Хаттон увлекся делом о хищении маленьких, но чрезвычайно ценных вещей, длящимся уже около двух лет. Он также вспомнил, что одной из украденных вещей как раз была редкая книга — уормингхэмский молитвенник. Следующая мысль полицейского была о том, что любые другие люди помимо членов комитета могли знать, что комнаты Хенлоу обычно открыты и не заняты в обеденный час в первый вторник месяца.
— Не пропала ли у вас какая-нибудь из них? — резко выпалил суперинтендант. Так резко, что Хенлоу опешил.
— Не пропала ли какая-нибудь? — повторил Хенлоу. — Вы имеете в виду мои книги?
— Да, сэр. Не взглянете на полки?
Хенлоу поднялся с кресла и медленно подошел к книжному шкафу. Он стоял там, тянясь к верхним полкам и наклоняясь к нижним, но перебирая только определенные книги и очень внимательно проверяя их наличие.
— Нет, — сказал он через какое-то время, — все на месте. Почему вы вдруг подумали, что какая-либо из них могла пропасть?
Суперинтендант пожал плечами:
— Вы сами предположили возможность проникновения вора. Или, — добавил он, слегка улыбнувшись, — строго говоря, я должен был сказать взломщика! Грабители — это джентльмены, работающие после девяти вечера.
Озадаченный Хенлоу вернулся в свое кресло. Суперинтендант взглянул на свои записи и слегка вздрогнул. Он был осторожным человеком и быстро просчитывал в уме, как глубоко он сможет втереться в доверие Сидни Хенлоу. Пока что ему не хотелось озвучивать имя Финмера, ведь он знал, что рано или поздно визит сквайра в эти комнаты всплывет наружу. Викарий Литтл-Марплтона знал, что Финмер собирался сюда зайти, художник Гастингс знал, что он был здесь, а клерк из страховой компании, Уилкинс (хотя и не знавший точно, что это был он), видел старого сквайра в комнате. Но суперинтенданту очень хотелось, чтобы пока все эти факты не просочились в газеты.
И в то же время он хотел вытащить из Хенлоу как можно больше информации. Он был настоящим владельцем комнат и мог знать гораздо больше других по крайней мере с одной точки зрения. Суперинтендант прекрасно знал, что если Финмер совершил это преступление, он точно покинул колледж до 1:35, никем не замеченный. Но он также разделял сомнения Эмброуза по поводу того, стоит ли сосредоточить внимание на одном Финмере, закрыв глаза на все остальные варианты. Если Финмер ушел до 1:35, то кто-то другой вполне мог зайти сразу после, также незамеченный и так же до 1:35. Вопрос был в том, как этот человек смог выбраться.
Он решил немного рискнуть, не называя имен.
— Мистер Хенлоу, — сказал полицейский после долгого раздумья, — все, о чем я у вас сейчас спрошу, я должен попросить вас держать в строжайшем секрете — по крайней мере пока.
— Понимаю.
— Это очень трудное дело, и базируется оно отчасти на времени. Нам точно известно, что убийство было совершено между 1:15 и 2:30. Мы также знаем, что внимание сторожевого было отвлечено с часу до часу тридцати пяти. Итак, ваш слуга, Уильямс, был с мистером Хаттоном в одной комнате в начале второго.