Главный констебль вошел на территорию колледжа, прошел во внутренний дворик и неспешно поднялся по лестнице в дальнем углу. А вот и место преступления. Смогут ли они раскрыть его? Он постучал в дверь кабинета.
— Входите.
Хенлоу сидел за столом, весь обставленный книгами и исписанными листами бумаги.
— Здравствуй, Хенлоу! — сказал полковник Лэнгдейл (они были хорошо знакомы). — Не сильно тебя побеспокоил?
— Вовсе нет, полковник. Рад тебя видеть.
— Отлично, — сказал главный констебль, усаживаясь в кресло и вытаскивая сигарету. — Не хилую задачку ты подкинул нам, несчастным полицейским, а? Что ты хотел этим сказать?
— Я ничего не подкидывал! Хотя некоторые газетные репортеры действительно так думают. Они меня как коршуны окружили.
— Еще бы! Сочувствую, Хенлоу. В твоем доме произошло ужасное преступление.
— Вот что случилось с несчастным Хаттоном, когда он решил превратить мой кабинет в ресторан, — мрачно ответил Хенлоу. — Он никогда так не делал, как не делал и ни один из наших коллег.
— Ты наверняка был в шоке, когда обо всем узнал?
— Конечно. Я как раз возвращался домой из Женевы, когда купил английскую газету — ждал поезд на станции Валлорб. Первое, что я почувствовал — полное непонимание. Я слышал, ваш суперинтендант почти сразу приехал на место происшествия?
— Времени не терял. Не прошло и часа с момента смерти Хаттона, как мы начали расследование.
— Но тем не менее, вы все еще не вышли на след убийцы?
Главный констебль покачал головой:
— Нет. Дело очень сложное, Хенлоу.
— Я ничего не знаю о полицейских методах работы, Лэнгдейл, но думаю, что мой нож — та вещь, от которой можно было оттолкнуться, — отпечатки и все такое.
— Боюсь, что это не помогло. Понимаешь, с большой вероятностью этот нож никак не фигурировал в момент совершения преступления. Не думаю, что еще более тщательное его обследование могло быть нам хоть сколько-нибудь полезным.
— Но правда, как еще его могли убить?
— Существует множество видов оружия.
— Но это кажется таким очевидным.
— Не всегда можно полагаться на очевидное.
— Что заставляет тебя думать, что Хаттон был убит не этим ножом?
— Ах! Я пока не должен тебе ничего говорить, Хенлоу. Но у нас есть очень весомая причина. Скорее всего ты все узнаешь на дознании. Ты же придешь?
— Из чистого любопытства. Но я не смогу дать никаких показаний — давать просто нечего.
— Думаю, тебе и не придется. Мой суперинтендант уже виделся с тобой, по крайней мере так он мне сказал.
— Да. Но боюсь, что я не смог ему ничем помочь.
— У меня есть к тебе пара вопросов, Хенолу. Я прямо не занимаюсь этим делом, но сам понимаешь, я ответственное лицо. Теперь между нами — ты должно быть уже сам все обдумывал — ты знаком со всеми членами комитета. Есть ли среди них кто-либо…
— Не могу думать ни о ком из них, — перебил Хенлоу. — Я пытался, конечно, но это кажется мне невозможным.
— К примеру Стэнхоуп? Напоминаю, Хэнлоу, это только между нами.
— Стэнхоуп! — со смехом повторил хозяин комнат. — Безумие! Он конечно зажигательный человечек, но это только снаружи. Стэнхоуп и мухи не обидит! Что вообще заставило тебя задать подобный вопрос?
Главный констебль в ответ лишь пожал плечами.
— Я знал Хаттона и Стэнхоупа несколько лет, — продолжил Хенлоу, — и у меня было предостаточно времени, для того, чтобы хорошенько их изучить вместе и порознь в нашем комитете. Они были очень дружны, хотя бывало горячо спорили об архитектуре. Думаю, вы не туда смотрите, полковник.
— Я не говорил, что я вообще куда-либо смотрю, — уклончиво ответил полковник. — Я должен принимать во внимание каждую мелочь. Ссора может разрушить даже самую крепкую дружбу.
— Даже представить себе не могу, чтобы Хаттон со Стэнхоупом могли настолько сильно поссориться.
— А если Хаттон затеял спор? — предположил главный констебль.
Хенлоу посмотрел на него в изумлении:
— Не совсем понимаю.
Полковник Лэнгдейл достал новую сигарету из портсигара и закурил.
— Я могу сказать тебе, Хенлоу, что у нас есть причины полагать, что Фрэнсис Хаттон намеренно нарывался на неприятности. Ни слова больше. Дознавался ли он до Стэнхоупа — или до кого еще — проблема, над решением которой мы усиленно работаем. И должен сказать, задачка эта не из простых.
Хенлоу немного помолчал, а затем спросил:
— Вы просили Скотленд-Ярд о помощи, Лэнгдейл?