— Тогда усаживайся в кресло рядом со мной. Вот так, — он положил открытку на стол. — Смотри, на этой картинке изображен большой-большой водоем…
— Прямо как море, мистер Эмброуз?
— Нет, не совсем как море. Не такой большой, и вода в нем не соленая. Это называется озеро.
— А, поняла! Нам в школе рассказывали об озерах.
— Здорово, ну так вот, это очень красивое озеро, окруженное горами, — на вершинах некоторых из них снег лежит целый год!
— Даже летом?
— Да, даже летом. Понимаешь, там, наверху, всегда очень холодно, так что снег не тает.
— Как называется это озеро мистер Эмброуз?
— Мы его называем Женевское озеро, потому рядом с ним стоит большой город Женева. Но для местных жителей оно озеро Леман.
— Об этом и говорят эти забавные слова на открытке?
— Не совсем. Смотри, сейчас проведем с тобой урок французского.
И он принялся водить по открытке пальцем, переводя каждое слово.
— Evian-les-Bains — так называется местечко, где я ее купил. Evian — название города, потому что люди приезжают туда пить необычную воду и в ней же принимают ванны, поэтому его называют «Эвианские Ванны» — les Bains — по-французски значит «ванны». Quay des bat. l’eaux значит пристань, куда приходят пароходы — на озерах у них много таких кораблей. И вот эта фотография была сделана как раз у Quay или у причала. Vue de lac et la Suisse значит «вид на озеро и Швейцарию». Понимаешь, на противоположном берегу озера уже Швейцария, а Эвиан — это еще Франция.
— А! Теперь понятно, мистер Эмброуз! А что написано вот тут?
И девочка показала пальцем на крошечную надпись в левом нижнем углу открытки.
Эмброуз прочел вслух:
— Jean Natier, phot., Evian-les-Bains. А, так это имя человека, который сделал эту фотографию. «Джон Натье, фотограф, Эвианские Ванны». Никакого отношения к содержанию картинки, Мюриель.
— Спать, милая! — позвала мать девочки, заходя в комнату с подносом с ужином. — Пожелай доброй ночи мистеру Эмброузу и быстро в кровать.
Взяв открытку, взволнованное дитя прошептало:
— Огромное спасибо, мистер Эмброуз. Спокойной ночи!
— Доброй ночи, Мюриель.
И Эмброуз остался один на один со своим ужином, но несмотря на жуткий голод, ел очень медленно. Он размышлял. Что-то в словах этой открытки было очень знакомое, сержант-детектив готов был поклясться, что где-то это уже видел, но никак не мог вспомнить, где или хотя бы когда. Jean Natier. Где же он мог видеть фотографа с таким именем?
В итоге сержант-детектив отбросил попытки вспомнить, доел ужин и закурил трубку.
Но снова и снова в его голове всплывало это имя.
«Jean Natier!»
Глава XV
— Хочу задать вам один весьма любопытный вопрос, — обратился Эмброуз к колледжскому слуге Уильямсу следующим утром. — Но прежде мне нужно убедиться, что вы об этом точно никому не расскажете.
— Понимаю, сержант. Я умею держать рот на замке.
— Так вот, — продолжил Эмброуз, — я не хочу, чтобы эта тема обсуждалась кем-либо. Вот и все. Я скоро все объясню мистеру Хенлоу, но кроме вас с ним об этом не должна знать ни одна живая душа. Итак, начнем. Полагаю, вы следите за предметами одежды мистера Хенлоу?
— Да, временами. Чищу их и всякое такое.
— Ага. И обувь тоже?
— Нет, обувь не трогаю. Только отношу в чистку.
— Угу, понятно, спасибо. Теперь вот что: когда мистер Хенлоу уезжал за границу, он же оставил одну пару ботинок в шкафу?
— Да, оставил. Не понимаю, как вы об этом догадались, сержант.
— Я не догадывался. Я проводил тщательный обыск помещений и увидел эти ботинки там. Теперь расскажите, когда мистер Хенлоу только уехал, оба оставленных ботинка были зашнурованы?
— Забавно, что вы об этом спросили, — ответил Уильямс. — Думаю, вы заметили, что в одном из ботинок шнурка не было?
— Да. Именно поэтому и спрашиваю.
— Так вот, сержант, я не замечал этого до самого дня возвращения мистера Хенлоу. Когда я распаковывал его вещи (в том числе и обувь), мой взгляд и зацепился за оставленную в шкафу пару. В одном ботинке, как вы и говорите, не было шнурка. Я тогда забрал их на перешнуровку и мистеру Хенлоу об этом сказал. Но почему я назвал это забавным, так потому что я готов поклясться, что буквально перед отъездом мистера Хенлоу оба шнурка были на месте. И я точно знаю, что эту пару он не носил как минимум неделю до отъезда.
— О! — воскликнул Эмброуз. — Очень интересно. Спасибо, пока достаточно. Пойду проведаю мистера Хенлоу, если он у себя.