— Уильямс сказал, — продолжил Эмброуз, — что от этих комнат есть только один ключ, который вы и доверили ему.
— Все верно. По глупости он утопил свой в реке. Но правда совсем недавно я сделал дубликат, так что теперь их снова два.
— Понятно.
С каждой минутой уверенность Эмброуза в подозрениях все крепла. Теперь уже проще было придумывать, как ловко обойти опасную тему. Он продолжал разговор, задавая самые разнообразные вопросы: о Уильямсе, о членах комитета, об обычаях на их собраниях и так далее. И ни разу не упомянул о священнике, перебегающем дорогу напротив колледжа.
И пока говорил, его мысль формировалась все более живо и отчетливо, сложившись в итоге в остроумный план.
Вскоре он встал, чтобы уходить, поблагодарил собеседника за беседу и уделенное время и еще раз извинился за беспокойство.
— Ну что вы, — ответил Хенлоу, — я рад быть полезен. Надеюсь, у меня это получилось!
С этими словами он вновь очень пристально посмотрел на сержанта-детектива, но тот лишь еще раз взглянул в свои записи, убрал блокнот в карман и вышел.
У ворот Эмброуз снова обратился к сторожу:
— У вас в сторожке, если не ошибаюсь, есть телефон? Прекрасно. Можно мне позвонить? О, не нужно, я сам справлюсь.
Он набрал суперинтенданту и заговорил с ним очень тихим голосом:
— Есть свободные люди в штатском, сэр?
— Да. Джексон.
— Прошу вас, сэр, немедленно пришлите его в Сен-Освальд и скажите, чтобы побродил вокруг и приглядел за мистером Хенлоу, если тот выйдет из колледжа.
— Хенлоу? — от удивления громко спросил суперинтендант.
— Я скоро все объясню, сэр. Мне нужно будет нанести еще один визит, и я сразу к вам. Если Хенлоу уедет из города, Джексон должен будет поехать за ним.
Выйдя с территории колледжа Эмброуз перекинулся парой слов с полицейским на обходе.
— Пока не придет Джексон, — объяснил он.
И констебль, оставляя дорожную пробку на произвол судьбы, занял наблюдательную позицию неподалеку от главного входа в колледж. Тем временем Эмброуз вызвал такси и отправился домой к доктору Блейку.
В такси у сержанта-детектива было достаточно времени, чтобы еще раз все хорошенько обдумать. Перед ним сейчас стояли две главные трудности, обе касающиеся доказательства вины Хенлоу не только в убийстве Хаттона, но и в преступлении, которое привело к этому убийству. Удастся ли ему найти причину, которая могла заставить Хенлоу выдавать себя за слабовидящего священника, и сможет ли он отыскать хоть одно доказательство того, что Хенлоу не был в Женеве в день смерти Хаттона? Три вещи непрестанно крутились в голове сержанта-детектива. Одна из них — огарок красной спички. Еще две от двух невольных свидетелей, которые, сами того не подозревая, натолкнули его на эти улики.
Эмброуз застал профессора в его кабинете.
— А, молодой человек! Снова вы? Что такое? Могу уделить вам всего несколько минут. У меня встреча в половине восьмого.
— Я не надолго, сэр. Помните, вы мне рассказывали, как однажды в Кромере встретили своего друга в темных очках и панаме вместо шляпы священника, и он вас даже не узнал?
— Помню. И что же?
— Кем был этот ваш друг?
— Кем? О, дорогуша, что за странный вопрос! Ну если вам так важно, то это был мистер Сидни Хенлоу.
— Я так и знал! — торжествуя, воскликнул Эмброуз. — Большое спасибо, сэр. Вы оказали мне огромную услугу.
— Минуточку, вернитесь! — закричал профессор вслед убегающему Эмброузу. — Что на этот раз у вас на уме, молодой человек? Я должен знать…
— Простите, сэр, но мне пора бежать. Когда-нибудь я вам все расскажу. Доброго дня!
Он выбежал до того, как профессор успел вымолвить хоть слово. Сев в такси, сержант-детектив велел водителю ехать в полицейский участок и ждать его там. Приехав, он мигом вломился в свой офис, открыл ящик письменного стола и вытащил оттуда стопку бумаг со статьями и записями, которые удалось подобрать в кабинете Хенлоу. Но сержанту нужна была только одна — открытка с швейцарским штампом из Женевы, которую Хенлоу послал Пеннингтону с сообщением, что не сможет присутствовать на очередном собрании комитета. Открытка была с картинкой, и Хенлоу написал свое краткое сообщение на передней стороне в месте, которое предназначалось для записи адреса.
Эмброуз перевернул открытку: фотография изображала южный берег озера с горами на заднем плане. Очевидно сделана она была с борта парохода. Надпись гласила:
«Le dent du Midi».
Но Эмброуз искал не это. Тут его взгляд переместился на мелкую надпись в левом нижнем углу: