Кирин-Тор, празднующий две славные победы подряд, устроил в Даларане праздничные гулянья. Потом едва протрезвевшие после многодневного загула чародеи телепортировались в Луносвет на коронацию Солнечного Скитальца.
Поучаствовать в предпраздничной суете нашлось много желающих. Син’дорай к пышным и ярким действам питали искреннюю и страстную любовь, поэтому подготовкой к коронации Иллидан не заморачивался. Во все эти графики мероприятий (когда королю принимать присягу армии, а когда выслушивать поздравления представителей союзных и нейтральных государств) и планы города (где пройдет парадное шествие, где будут угощения и ярмарка, а где - магические фейерверки) он даже не вникал. Торжество эльфенок велел организовать по принципу «меньше затрат, больше магии». Был парад особо героических отрядов армии, гонки на дракондорах, куча музыкантов. Представление огненных фигур и иллюзий в ночном небе над столицей было великолепно: Иллидан, сумевший полюбоваться им и в обычном, и в магическом спектре, решил завести такую же праздничную традицию на Кареше. Даларанские маги тоже оценили зрелище, но то ли от хмельной смелости, ведь талассийские вина они оценили не меньше, то ли это было заранее спланированным эффектным жестом, решили показать, что тоже не только наколдованные ватрушки создавать умеют. Завязалось своеобразное состязание с местными в оригинальности и эффектности образов, которое поначалу поддерживалось ободрительными возгласами и аплодисментами зевак, но вскоре успело всем надоесть, и под мягким, но решительным напором стражей порядка переместилось за стены столицы, на побережье.
Чародеи вернулись наутро: помятые, похмельные, с насухо выжатыми магическими резервами, зато многие красовались синяками и грязными изорванными мантиями. Как потом рассказали члены Ассоциации, когда мана стала заканчиваться, и состязание в магическом искусстве иссякло само собой, кое-кто из Похитителей Солнца, не рискнувших вернуться в Даларан после кровавых событий, пожелал высказать все наболевшее кому-то особо вспыльчивому из Серебряного Союза. У обоих нашлись сторонники, а человеческие маги Кирин-Тора в эльфийские разборки встревать не рискнули. Те из Похитителей Солнца, которые в эту организацию снова вошли и высказаться давно успели, вяло пытались увещевать участников свары, но вскоре, под влиянием расслабляющих эльфийских вин и теплого морского ветра, решили, что наблюдать за хорошей дракой интереснее, чем разнимать ее. Серьезно пострадавших не было, побитые разошлись без взаимных претензий, поэтому история продолжения не получила.
Коронация удачно попала на период редкого для Азерота политического и военного затишья. Представители разных народов и фракций между собой не перессорились, обменивались лишь вежливыми приветствиями и, если хорошо владели языками, несколькими малозначащими фразами. Хотя, возможно, вдали от лишних ушей кто-нибудь и воспользовался возможностью, не привлекая внимания, встретиться и устроить некий заговор.
Каэль, разумеется, нервничал, но надо было очень хорошо его знать, чтобы это заметить обычным взглядом. Иллидан никогда не понимал стремления син’дорай, особенно заклинателей, наряжаться в яркие вычурные тряпки, но, надо признать, в этот раз неудобные и непрактичные церемониальные одеяния Солнечного Короля выглядели уместно. Торжественно и величественно. Так, как и должно быть. Бесит. Сорвать бы с него все лишнее, открыть портал и на глазах у всей этой пафосной и разряженной толпы утащить обратно на Кареш. Домой.
Иллидан велел себе дышать медленнее: не хватало еще снова потерять контроль над магией и предстать здесь в истинном виде. Некоторые, конечно, уже в курсе, но зачем портить церемонию. Каэль так ждал ее. Всё магические зрелища придумывал, план мероприятий уточнял, выспрашивал у Роммата, что за чары тот накладывает на корону. Великий магистр так и не признался. Иллидан видел сияние сложнейших переплетений арканной магии, но действия артефакта определить не мог. Впрочем, зная Роммата, там скорее всего, столько охранных чар, что эльфенок не пострадает даже при взрыве мана-бомбы, если только не будет стоять в эпицентре. Именно великий магистр посоветовал Каэлю сделать новую корону, а не носить отцовскую. Мол, его величество Анастериан правил так долго, что его сына еще много веков будут частенько сравнивать с ним, так зачем это еще лишний раз провоцировать? Особого смысла в эдаком отмежевании Иллидан не видел, Анастериан-то все равно уже мертв, но на Каэля слова «самостоятельность», «свой путь» и «в соответствии со своими собственными взглядами» действовали волшебно. Эффектная корона получилась: без дурацких крылышек, с языками пламени.
Поздравить Каэля явились, в чем никто и не сомневался, Джайна, Калесгос в форме Кейлека и Совет Шести, за исключением Кадгара. Ринны присутствовали оба. Кажется, Вариан считал, что юный король Квель’Таласа нуждается в покровительстве и твердой руке взрослого политического лидера и был готов разделить эту роль с Джайной. Его сын Андуин явно был мыслями далеко отсюда, его что-то беспокоило, хотя без саргерасовго зрения Иллидан ничего бы и не заметил - разве что, присмотревшись, счел бы принца несколько рассеянным.
Малфурион не явился, была только Тиранда. Верховная жрица как-то раз сотрудничала с Каэлем во время Третьей войны и относилась к нему неплохо, не перенося грехи Высокорожденных, служивших Азшаре, а потом слишком вольно трактовавших законы ночных эльфов, на их далекого потомка. Эльфенок ревновал, но не подавал виду. Иллидан не раз говорил ему, что Тиранда теперь для него лишь подруга детства и жена брата, но ему ли не знать, что ревность не всегда поддается доводам разума.
От дворфийского Совета Трех Молотов прибыл Мурадин Бронзобород, по рассказам Верре’Таса – герой Альянса и хороший знакомый короля Анастериана. Мудрое решение, Курдрану Громовому Молоту Каэль бы не обрадовался.
- Как-то странно он на Каэля смотрел, - сказал Иллидан Роммату и Верре’Тасу, не упоминая, что для саргерасового зрения льдисто-белые оттенки ауры Мурадина показались очень непонятными и непривычными. В эмоциях дворфов он не понимал ничего, но оттенок почему-то ассоциировался с пронзительной тоской. Явно не то чувство, которое бородатый карлик должен испытывать к юному эльфу.
Син’дореи переглянулись.
- Они были знакомы, но достаточно поверхностно… - пожал плечами дед короля.
- Они оба знали Артаса и переживали, что не остановили его вовремя. Мурадин был другом и учителем Менетила, - бесстрастно заявил Роммат.
Хм. Общее чувство сожаления могло со временем пройти или же в будущем перерасти в базу для прочного политического союза. Но с другой стороны… Оба принца, человеческий и эльфийский, попали в ловушки демонов и, потеряв свою волю, стали угрожать миру. Каэля вовремя спасли Иллидари. Артаса не спас никто. Это могло вызвать что-то вроде зависти, мол, за какие заслуги помогли именно этому мальчику. Не очень логично, но чувства в принципе иррациональны, не случайно же бородач так распереживался, хоть и не подавал виду.
- Надо за ним приглядывать, - негромко проговорил Иллидан.
Верре’Тас удивленно и непонимающе приподнял бровь. Роммат коротко отозвался:
- Да.
Лидер гномов - то ли король, то ли механик, Иллидан толком и не понял, - был еще меньше ростом, чем дворф. Из его поздравительной речи, сказанной таким забавным голосом, что очень многие присутствующие на торжественной части эльфы внутренне развеселились, полудемон понял, что король гномов был знаком с отцом Каэля.