— И самое деликатное. Флакон должен быть маленьким, — перебил гость. — Настолько крошечным, насколько возможно. И обязательно с пульверизатором. Это очень особенный флакон — вы понимаете, о чем я?
— Понимаю, — пробормотал Антонио, хотя решительно ничего не понимал. Тут ему пришла в голову коварная мысль. Он вскочил, подошел к письменному столу в углу и извлек из нижнего ящика чистый лист бумаги. — Запишите, пожалуйста, размеры и материал. Набросайте приблизительную форму. Так вы сможете быть уверенным, что я не ошибусь.
— Вы могли бы сделать это сами, — по голосу стало слышно, что гость хмурится.
— Форма, — мягко напомнил Антонио. — Один небольшой набросок избавляет от сотни недопониманий.
Он опасался, что клиент натянет перчатки, прежде чем писать, но тот взялся за листок и карандаш голыми руками.
Закончив, он вернул листок.
— Вам нужна предоплата?
— За эту работу я попрошу, — Антонио всмотрелся в неровные буквы, — сорок пять паунов. Дайте мне десять, и я выпишу расписку…
— Не нужно расписки, — оборвал посетитель и бросил на журнальный столик смятую купюру. — Да, еще одно. Это срочно.
— Тогда пятьдесят пять паунов, — осмелел Антонио. — К утру все будет готово.
— Я зайду в шесть, — обронил клиент вместо прощания и был таков.
Антонио смотрел на листок на журнальном столе, не прикасаясь к нему. Затем сверился с наручными часами и вздохнул. Было уже слишком поздно.
Что ж, любопытство подождет.
Он отправился в мастерскую и принялся за работу. И чем дольше он паял, резал, отщипывал, завинчивал и клепал, тем сильнее становилось нехорошее предчувствие.
Стояла поздняя осень. Светать начинало ближе к семи утра. Клиент вернулся без четверти шесть. Он постучал в специальное окошко в двери. Антонио уже ждал и специально не поднимался наверх, хотя ночевал обычно не в мастерской, а в своей квартире над ней.
На улице лило — хозяйничали знаменитые альбийские циклоны. Гость был без зонта. Мокрая маска липла к лицу.
— Снимите ее, — негромко скал Антонио. — Простудитесь.
— Представители моей фамилии не простужаются, — то ли в шутку, то ли всерьез ответил клиент. Он забрал маленькую коробочку с флаконом, выслушал указания, как им пользоваться, расплатился и растаял в иссиня-черном безвременье рассвета.
Антонио поднялся в квартиру и принялся ходить туда-сюда, месмеризируя взглядом телефон.
Телефон угрюмо пялился на него единственным круглым глазом наборного диска, поблескивал крутыми металлическими боками и молчал.
Едва напольные часы в гостиной пробили восемь, Антонио поднял тяжелую трубку.
* * *
Морный Двор. Помнится, прибыв в альбийскую столицу, Антонио решил, что горожане очень не любят своих сыщиков, если дали сыскному управлению такое неприятное прозвище.
Потом приятель рассказал, что прозвищу уже много веков. Когда-то, лет четыреста назад, часть зданий сыскного управления служили тюрьмой. Кроме цинги и холеры, беспощадная ее утроба порождала и более страшные болезни. Чуму, например. После того как чума выкосила больше половины жителей Луда, за площадью намертво закрепилось название Морный Двор, а затем перекинулось и на весь сыск.
Сегодня Антонио покидал Морный Двор обнадеженным.
— Мужчина, судя по голосу — лет двадцати — тридцати пяти, — резюмировал Джонатан Беррисон, выслушав рассказ и осторожно забрав исписанный лист бумаги. — Не обещаю, что скоро… Я телефонирую тебе, как только просмотрю картотеку.
Джонатан работал в криминалистической лаборатории. Антонио познакомился с ним, когда начальство Морного Двора решило заменить старые неудобные картотеки новейшими вычислительными машинами на перфокартах. С перфокартами не заладилось, сыщики и криминалисты слезно просили вернуть все, как было, а затем сделалось не до новаций…
…Закончив с делом, Антонио собрался уходить, но Джонатан негодующе замахал руками.
— Постой ты! У меня рабочий день с девяти! Сто лет тебя не видел! Что там — скоро нас заменят умные машинки на перфокартах, которые будут работать вместо нас?
И он отхлебнул из чашки. В чашке дымился какой-то травяной отвар, заменявший, по-видимому, чай, цены на который возмутительно взлетели.
— Когда-нибудь, может, и заменят, но вряд ли они будут на перфокартах. — Антонио оглядел большой кабинет, наполовину заставленный пыльными шкафами и стеллажами картотек, и фыркнул: — Ты, по-моему, и так не работаешь.
— Я — работаю, — погрустнел Джон, допил отвар и обернулся на звук шагов. В кабинет входили другие криминалисты. На улице распогодилось, в окно настойчиво заглядывало утреннее солнце. — Но надоело… Знал бы ты, мой дорогой, как мне это все надоело! Одно и то же из года в год. Записаться, что ли, на войну? У нас многие записались.