— Я задушил бы ее! — посочувствовал Айрапетян.
— Если любишь себя — задушишь ее, если любишь ее — отпустишь от себя!
— Мне одна сказала, — заметил Маленький, — что нет ни одной женщины, у которой был бы лишь один мужчина.
— Эти байки шлюхи рассказывают, чтобы оправдать свое распутство…
Сойкин насмешливо наблюдал за всеми, и блудливая улыбочка играла на его губах. Вернее, змеилась.
— Рудин, ты лучше скажи, что главное у вора! — подначил он.
— Главное у вора — это квалификация, тебе, борцу с буржуазией, этого не понять!
— Это почему же? — с вызовом спросил Сойкин.
Григорьев прервал его:
— Сойкин!
— Чего?
— А ведь ты — не Сойкин!
— Это почему? — испугался Сойкин. — А кто же я?
— Ты — «дятел»! Стучишь помаленьку? Тук-тук, тук-тук?
Сойкин бросился на него с кулаками.
— Да я тебя!..
Григорьев, не вставая с койки, так ударил Сойкина ногой, что тот летел до самой двери и с шумом врезался в нее.
А Григорьев, не спеша поднявшись с койки, пошел к нему медленно и неотвратимо.
— Рудина ты сдал, по глазам вижу! Кого еще заложил, сука?
Сойкин, с обезумевшим от страха лицом, затарабанил кулаками в дверь.
— На помощь! Убивают!
Дверь тут же открылась, очевидно, вертухай подсматривал.
— Что стучишь, хулиган? По голове своей постучи!
— Он меня хочет убить! — сдал Григорьева Сойкин.
— На выход, Григорьев! — вяло, без всяких эмоций сказал надзиратель. — Мало тебе своей статьи, сшиб еще двести шестую?
— Так в какой камере живу? — спросил Григорьев с некоторой долей бравады и вышел в коридор. — В двести шестой. Сам Бог велел схлопотать и по этой статье. Все равно, валюта покроет. Большее меньшее всегда покрывает.
— Это уж точно! — подтвердил вертухай и запер крепко дверь.
Сойкин погрозил в дверь кулаком.
— Посидит в карцере, узнает! И в карточке отметят! Ни на кого я сам не стучу! А буржуев и их пособников выгораживать не намерен.
Но все сокамерники от него отвернулись. Даже Поворов.
9
Телок измотался на допросе.
Три часа следователь пытался узнать от него имена сообщников и кто навел на сберкассу.
— Ну, не верю! Там охранников трое. Чтобы ты пошел на дело один? Может, ты и любовью занимаешься один?
— Любовью в одиночку занимаются одни онанисты! — заметил Телок.
— Понимаешь! — одобрил следователь. — Так вот, не морочь мне голову.
— Скажете тоже! — вдруг сказал Телок. — Да у меня даже волосы на ладони не растут, как у вас!
Следователь машинально вгляделся в свою ладонь.
— Где ты увидел… — И рассмеялся. — Мерзавец! Ловко купил.
— За что купил, за то продам!
— Не забудь поторговаться! — напомнил следователь.
— За тебя много не дадут, торгуйся, не торгуйся! — смеялся ему в лицо Телок.
Следователь вздохнул и достал бумагу.
— Тебе за свою жизнь торговаться надо! А не за мою!
Телок спокойно смотрел на следователя.
«Понтует! — думал он. — Ничего у него другого нет!»
И запел, нахально глядя на следователя:
— Уважаешь Володю? — спросил спокойно следователь.
— Уважаю, тебя — нет!
— Я тоже Володю уважаю, тебя — нет! Но одно общее мы уже нашли. Давай искать другое..
— Долго искать будем! — прервал его Телок. — Жизнь пройдет.
— Жизнь пройдет мимо! Твоя! — многозначительно подчеркнул следователь. — Если будешь упираться рогами. По рогам и получишь!
— Женатик, а про рога упоминаешь! — надсмехался Телок. — Не к ночи будет сказано. Небось дежуришь сегодня ночью?
И он выразительно уставился взглядом на обручальное кольцо на руке следователя.
Следователь разозлился, но сдержал свой гнев.
— Может, — сказал он задумчиво, как бы размышляя сам с собой, — ты и не брал на душу покойничка, но твой дружок, когда с тобой в паре брал кассу год назад, охранника завалил. Помнишь?
— Что-то с памятью моей стало, — озабоченно продекламировал Телок, — все, что было не со мной, помню!..
Но тоскливое выражение его лица яснее ясного говорило о том, что он очень хорошо помнит этот злосчастный день, когда его подельщик напоролся внезапно на охранника и с испугу, а не по злобе выстрелил в него и убил наповал одним выстрелом.
— А что с того! — насмешливо сказал следователь, видя, что сообщение задело Телка за живое. — Твой дружок шлепнул, мы это, предположим, установили. Что из этого? Дружка твоего вскоре зарезали в придорожном ресторане, поэтому ты, наверное, и работаешь в одиночку. Но свидетели видели вас двоих. А доказать суду, что стрелял не один, а другой, проще пареной репы.
— Где ее найти только, эту репу? — задал вопрос Телок, чтобы что-нибудь сказать. — Не продают!
— Почему? — возразил следователь. — Бывает…
— Что вы от меня хотите? — сдался Телок. — Чтобы я кого-нибудь замочил? Тогда меня освободят от ответственности за убийство, которое я не совершал?
— Тоже мне, агент ноль ноль семь! — засмеялся следователь, довольный, что уломал грабителя. — Это надо еще заслужить! Такое право немногим дают: убивать, но не отвечать за убийство.
— Многие себе сами присваивают это право!
— До поры до времени! — пожал плечами следователь. — Сколько веревочке ни виться, концу быть!
— Если не убийство, то что? Я закладывать не собираюсь…
Следователь смотрел на Телка пристально, словно еще сомневался: стоит ли ему говорить и договариваться о взаимных уступках.
— Вообще-то, — начал он с сомнением в голосе, — ничего особенного мы от тебя не требуем…
И он замолчал.
Телок терпеливо ждал. Если сказано «а», непременно будет сказано и «б». Таков суровый закон жизни.
— Тебя сейчас покормят вкусным обедом и отвезут в Бутырку, в камеру…
— Известно, не в санаторий! — заметил Телок.
— В этой камере сидит один дутый авторитет, — продолжал следователь, словно и не слышал реплики Телка, — по фамилии Хрусталев…
— Слышал о таком! — заявил Телок. — По наркоте работает!
Следователь недовольно поморщился:
— Не перебивай! Слушай… Подружишься с ним, а завтра в десять часов утра…
— Убить? — усмехнулся Телок.
Следователь опять поморщился:
— С тобой хорошо одну вещь есть, изо рта выхватываешь!.. Устроишь вместе с ним небольшую заварушку, как следует: с мордобитием, чтобы кровь хлестала, с битьем государственного имущества…
— Что это я срок наматывать буду дополнительный? — опять перебил следователя незадачливый грабитель. — Ломать в тюрьме государственное имущество… Да это — бунт!
— Больше тебе так и так не дадут! — улыбнулся следователь. — Ты забыл, что за тобой тянется. Насыплют тебе полной мерой в любом случае. А одним эпизодом больше, одним меньше — не важно.
— Выплачивать придется! — пояснил Телок. — Не из вашей же зарплаты…
— Иска не будет! — пообещал следователь. — Берешься?
Телок задумался. Он очень хорошо знал, с кем имеет дело. Могут и шлепнуть во время бунта. Но, с другой стороны, есть хоть шанс.
«Откажусь, они повесят на меня то убийство! А охранник идет как милиционер при исполнении служебных обязанностей. И тогда уж шлепнут точно».
И он выбрал единственный шанс.
— Убеждаете вы профессионально! Женщины, наверное, так и стелются. Бедная ваша жена.
Следователь рассмеялся:
— Это называется: «Начал за здравие, закончил за упокой». Забыл, что про рога говорил?
— Проехали!..
Покормили Телка, как и обещали, хорошо: умял он котелок жирного харчо да котелок гречневой каши с мясом и подливой. И большую кружку крепкого и сладкого чая принесли.
Ублажили.
А потом повезли в Бутырку, в камеру номер двести шесть.
В камеру Телок вошел вместе с крупным мужчиной, который нес в руках огромный кулек.