— Увы… это не оригиналы. По совету месье Ришело и во избежание кражи мы заказали копии тех ручек, которые держим под замком в хранилище. — При этом воспоминании она поникла. — Вы только поймите, господин комиссар, все это доверили мне… Я юридически ответственна… На нас подадут в суд… Конец клубу…
— Пока до этого не дошло, сударыня… Лучше скажите мне…
Новые причитания помешали ему продолжить:
— Хуже того, воры унесли и небольшую картину Гюстава Доре «Нищие». Во время последней инвентаризации она была оценена очень дорого… А я как раз сняла ее, чтобы отправить на реставрацию. Что теперь делать? Мы разорены, — простонала она.
Пока Мадлен Дюжарден сморкалась в платочек, комиссар Фушеру спросил ее:
— А кто проводил инвентаризацию?
— Конечно же, месье Ришело… ведь он эксперт… Кстати, еще тогда я отметила некоторые несоответствия… Мне бы все положить в банк…
Чтобы прервать поток запоздалых сожалений, Марго Лонваль дипломатично заметила:
— Может ли существовать связь между его смертью и украденными письмами?
— Это еще предстоит изучить, — ответил комиссар. Затем, повернувшись к Мадлен, произнес: — Вы не доверяли месье Ришело?
— Не полностью, — призналась она. — Но в этот раз он невиновен… Поскольку… он мертв. Как и Жюли…
С этими словами она закрыла лицо руками и разразилась рыданиями. Марго усадила ее, дала стакан воды, с некоторой досадой взглянула на свои часы.
— Продолжайте работать как наметили, профессор Лонваль, — предложил комиссар, — а инспектор Джемани займется мадам Дюжарден.
Марго Лонваль отметила легкое беспокойство в его голосе (в этот момент он увидел Жизель Дамбер, с вопрошающим видом направляющуюся к ним во главе небольшой группы участников, которые начали проявлять нетерпение из-за перерыва в семинаре).
— Ну что ж, продолжим, — сказала Марго. — Дамы и господа, уважаемые коллеги…
Глава 12
Пока Мадлен Дюжарден показывала инспектору Джемани запасник и отвечала на его вопросы, уже закончилось первое утреннее заседание. Как и было условлено, она присоединилась к Жизель Дамбер, которой не терпелось вернуться в дом, где она оставила дочь под присмотром соседки.
Мадлен Дюжарден в свое время откупила дом Поля Думе на углу улицы Гран-Же. Своими классическими пропорциями и основательностью жилище наводило на мысли о родстве душ, которое можно встретить только в провинции. С улицы, через высокие окна, можно было видеть книжные полки с лежащими в восхитительном беспорядке книгами.
Когда они открыли дверь, кошка Жизель Дамбер не упустила случая выскользнуть на улицу из дома, где ее на два дня заперли для ее же собственной безопасности; она устала от такого заточения. Карамель, полосатая кошка Мадлен, возникла, словно фея, на прилегающей стене; ее желтые бока, пылающие на солнце, раздувались от ярости. Персидская кошка застыла на месте, и ее шерсть вздыбилась.
Обе кошки впились глазами друг в друга, обмениваясь протяжным угрожающим речитативом, предвестником битвы. Карамель урчала глухо, будто хищник, желающий парализовать свою жертву; временами ее утробное урчание перекрывалось более высокими нотами Катиши, которую, похоже, совсем не страшило завывание соперницы.
Женщины не двигались, дабы не нарушать проявления сигнального кода, заложенного в животных природой. Урчание Карамели стало более угрожающим, напоминающим хрип умирающего, и Жизель вздрогнула. По закону противоположностей угроза Катиши перешла в пронзительный, почти невыносимый вой. Инстинктивно стараясь спрятаться, обе подруги решили войти в дом, предоставив животным продолжать их нескончаемый дуэт.
Однако звук их шагов, как по мановению волшебной палочки, разрядил напряженность. Катиша последовала за Жизель и, словно голубая стрела, промчалась мимо и исчезла в доме. Лишившись объекта своей ярости, недоумевающая Карамель поменяла регистр, издала что-то вроде покашливания, чтобы не потерять лицо, и пометила отвоеванную территорию.
— Мама! Посмотри!
Анжела гордо протянула матери канву с большими дырами, по краям которых болтались обрывки зеленых и синих шерстяных ниток.
— Посмотри на кораблик! Вот вырасту и стану моряком…
— И куда же ты поплывешь?
— На самый конец моря, — мечтательно произнес ребенок.
«Она покинет меня… Видно, так суждено…» — подумала Жизель.
И, повернувшись к мадам Драпье, которая проявила инициативу, преподав девочке урок вышивания, с натужным юмором спросила:
— Значит, вы хотите сделать из моей дочери отменную вышивальщицу?