Нотариус задыхался от ярости.
Она же посчитала, что пора заканчивать, и с улыбкой заключила: «Так что вам лучше бы отказаться от вашего нелепого проекта осушения пуайоденских болот. Вам прекрасно известно, что он противоречит устройству природного парка, который сохранит естественные особенности нашего края. И я всегда буду стоять у вас на дороге. Не сомневайтесь, у меня есть собственные методы давления», — добавила она и, выходя, подмигнула ему напоследок.
Лейлу заворожил талантливый пересказ. Поль Эрвуэ воссоздал всю сцену голосом лучше, чем пером. Чтобы разрушить очарование, в которое погрузил ее его теплый голос, она принудила себя строго спросить:
— Как, по-вашему, какая выгода месье Ришело от этого проекта?
— Без сомнения — сугубо личная…
Она опять почувствовала его пристрастие.
— Это мы выясним по кадастрам Оксера, — оборвала она. — А что с Жюли Брюссо?
Глава 15
Суббота, 14-е
Боясь разбудить своего сожителя, Марго Лонваль, вернувшаяся поздно ночью, тихонько прошла в комнату на самом верху, расположенную под фронтоном эпохи Директории. Просыпаясь по утрам, она позволяла себе какое-то время пребывать в состоянии блаженства, вслушиваясь в звуки, доносившиеся снаружи в ее спальню. Дом в Мон-Бугон она выбрала из-за его местоположения. Каждое утро она чувствовала себя участницей спектакля, разыгрываемого в ложбинах, где чередовались все смягченные тона зелени, распустившейся после последних дождей. Она с наслаждением потянулась, предаваясь несказанному ощущению вливавшегося в нее утреннего спокойствия.
Девять часов! Снизу не доносилось ни звука. Должно быть, Ален уже уселся за работу. Он увлекся ниспровержением философии Канта, которое займет у него ближайшее десятилетие. Сейчас он прорабатывает второй том; первый дался ему с трудом, несколько притормозив работу. Ей была непонятна практическая целесообразность такого занятия. Фамилия Алена уже утратила авторитет. Этому способствовало немало факторов: во-первых, пренебрежительное отношение к нему его издателя, который выпустил маленьким тиражом его книгу; затем — выход работы с броским названием «Как Кант может изменить смысл вашей жизни», за которую охотно ухватилась пресса; и наконец, решение покинуть Париж после полученной им отставки в издательстве «Па-де-Порт». Его нишу занял молодой честолюбец, которому поручили разработать новую коммерческую политику. Отныне штат издательства сократили, критиков не приглашали, канули в прошлое издания сочинений с вариантами. В результате стали выходить книги, дающие немедленную выгоду; их расхватывали книжные киоски и супермаркеты.
Придя в раздражение, она резко перевернулась и соскочила с кровати. Накинув поверх ажурной ночной сорочки халатик без рукавов и стараясь успокоиться, сбежала по лестнице.
Алена не оказалось за его рабочим столом. Застекленные двери, выходившие на террасу, были широко открыты. И, как всегда, она испытала ежедневное удовольствие, вновь увидев цветущие вишни, спускающиеся к реке. По косогору вился лабиринт самшитовых кустов, в шутку сравниваемый Аленом с извилистой линией жизни. Ей вспомнилось, как одна парижская коллега, узнав, где она поселилась, спросила, чего ради она залезла в эту дыру. «Потому что это мое, черт побери», — ответила она тогда. В течение десяти лет Мон-Бугон служил для них временным убежищем. Но она чувствовала, что постепенно пускает здесь корни. Дом приручил ее. Он стал своим, и она обжилась в нем, словно собачка в конуре.
Сделав несколько шагов по гранитным плитам, Марго закрыла глаза, подставив лицо ласковому солнцу. Когда она открыла их, то различила на другом конце террасы фигуру Алена, у ног которого лежал ее спаниель. Услышав, что она идет к нему, он нетерпеливо перевернул страницу местной газеты, которая, казалось, очень его интересовала.
Марго подошла сзади, положила легкую руку ему на плечо, два раза шутливо поцеловала в щеку.
— Спал нормально?
Она всегда с осторожностью осведомлялась о его сне, зная, что, страдая бессонницей, он не выносил сочувствия к его мучительным ночам.
— Я дождался полуночи, чтобы принять капли, — ворчливо ответил Ален. — В котором часу ты вернулась?
Марго уклонилась от ответа.
— Мне не хотелось тебя беспокоить. Меня задержали некоторые осложнения на семинаре. Представь себе: воровство в музее.