– Пожалуйста, успокойтесь, – попросил его Бенколин. – Я хочу спросить, мадемуазель, когда вы включили сегодня вечером лампочки в музее.
Она не стала увиливать, выспрашивать, почему он задает этот вопрос. Твердой рукой девушка положила шитье и ответила:
– Сразу после того, как папа отправился на встречу с вами.
– Какие лампочки вы включили?
– Я повернула выключатель, зажигающий лампочки в центре главного грота и на лестнице, ведущей в подвал.
– Зачем вы это сделали?
Она посмотрела на него безмятежным взором:
– Я поступила абсолютно естественно. Мне показалось, что по музею кто-то ходит.
– Я полагаю, вы девушка не слишком мнительная?
– Нет. – Ни улыбки, ни движения губ; было ясно, что она презирает саму мысль о мнительности.
– Вы пошли посмотреть?
– Пошла…
Так как детектив, подняв брови, продолжал смотреть на нее, она продолжала:
– Я осмотрела большой грот, где, как мне показалось, я слышала шум, но там никого не было. Я ошиблась.
– Вы не спускались по лестнице?
– Нет.
– Когда вы погасили свет?
– Не могу сказать точно. Минут через пять, а может быть, больше. А теперь будьте любезны объяснить мне, – заговорила она вызывающе, привстав в кресле, – что значат эти разговоры об убийстве?
– Была убита молодая девушка, некая мадемуазель Клодин Мартель, – медленно пояснил Бенколин. – Ее тело сунули в руки сатиру на повороте лестницы…
Старый Августин дергал Бенколина за рукав. Его лысая, с двумя нелепыми клочками седых волос за ушами, голова по-собачьи тянулась к Бенколину. Покрасневшие глаза умоляюще расширялись и сужались…
– Прошу вас, мсье! Прошу вас! Она ничего об этом не знает…
– Старый дурень! – прикрикнула на него девушка. – Не лезь в это дело. Я сама с ними разберусь.
Он примолк, поглаживая свои седые усы и бакенбарды, всем своим видом показывая, как гордится дочерью, но в то же время прося у нее прощения. Ее глаза снова бросили вызов Бенколину.
– Так как, мадемуазель? Знакомо ли вам имя Клодин Мартель?
– Мсье, вы что, думаете, я знаю имя каждого из наших посетителей?
Бенколин наклонился вперед.
– Почему вы думаете, что мадемуазель Мартель была посетительницей музея?
– Вы же сами сказали, – со злостью ответила она, – что она здесь.
– Ее убили за вашим домом, в проходе, который выходит на улицу, – пояснил Бенколин. – Вполне возможно, что она никогда в жизни не была у вас в музее.
– Ага! Ну что ж, в таком случае, – пожала плечами девушка, снова принимаясь за шитье, – мы тут ни при чем. Так?
Бенколин вынул сигару и нахмурился; похоже было, что он обдумывает ее последнюю реплику. Мари Августин, казалось, целиком погрузилась в шитье; на лице ее играла улыбка, как будто она только что выиграла нелегкое сражение.
– Мадемуазель, – задумчиво произнес детектив, – я хотел просить вас пройти со мной и посмотреть на тело, о котором идет речь… Но мне вспомнился разговор, который мы с вами вели чуть раньше.
– Да?
– Мы говорили о мадемуазель Одетте Дюшен, молодой даме, которую нашли мертвой в Сене…
Она снова отложила шитье.
– Проклятье! – воскликнула она, стукнув ладонью по столу. – Оставите вы меня, наконец, в покое?! Я же сказала вам все, что я об этом знаю!
– Насколько я помню, капитан Шомон попросил вас описать мадемуазель Дюшен. То ли по забывчивости, то ли по какой другой причине, но вы описали ее неверно.
– Я же сказала вам! Я могла ошибиться. Наверное, я ее с кем-то… с кем-то перепутала.
Бенколин закончил раскуривать сигару и помахал в воздухе спичкой.
– Вот-вот! Совершенно верно, мадемуазель! Вы имели в виду кого-то другого. Не думаю, чтобы вы вообще когда-либо видели мадемуазель Дюшен. Вы не ожидали, что вас попросят ее описать. И вы рискнули, но поторопились и, по-видимому, описали какую-то другую женщину, которая стояла у вас перед глазами. Вот что заставляет меня задуматься…
– Вот как?
– …задуматься, – задумчиво продолжал Бенколин, – почему именно этот образ вспомнился вам прежде всего. Короче, задуматься, почему вы с такой точностью описали нам мадемуазель Клодин Мартель.
Глава 4
Бенколин выиграл. Об этом можно было судить по тому, как у Мари Августин чуть заметно задрожала нижняя губа, сбилось дыхание, в глазах на мгновение появился стеклянный блеск, пока ее живой ум метался в поиске лазейки. Затем она рассмеялась:
– Послушайте, сударь, я вас не понимаю! Описание, которое я вам дала, подходит к сотням девушек…
– Ага! Значит, вы признаете, что никогда не видели мадемуазель Дюшен?
– Ничего я не признаю!… Как я сказала, мое описание подошло бы множеству молодых женщин…