Сыщик как-то странно переглянулся с моим другом и заметил нерешительно:
— Пожалуй, там было кое-что странное, но об этом мы поговорим после. Может быть, когда мы покончим с допросом в полицейском управлении, вы не откажетесь проехаться в Вистариа-Лодж, чтобы я мог показать вам все на месте.
— Я к вашим услугам, — ответил Холмс и позвонил. — Вы проводите этих господ, миссис Гудсон, и затем отправите с мальчиком вот эту телеграмму, с оплаченным ответом на сумму пять шиллингов.
Некоторое время после ухода наших посетителей мы сидели молча. Холмс сосредоточенно курил, сдвинув брови над своими проницательными глазами и слегка наклонив вперед голову с особенным, ему одному свойственным видом.
— Ну, Ватсон, — сказал он вдруг, оборачиваясь ко мне, — что вы думаете обо всем этом?
— Я отказываюсь понимать что-либо в шутке, сыгранной с Скотт Эклсом.
— А как вы смотрите на само преступление?
— Если иметь в виду таинственное исчезновение слуг убитого, то, пожалуй, можно предположить, что они принимали участие в этом деле.
— Ваше предположение вполне вероятно. Но, в таком случае, скажите, почему слугам, бывшим очевидно, в заговоре, понадобилось совершить преступление именно в ту ночь, когда в доме гость; ведь они могли это сделать всегда, так как он вполне находился в их власти?
— Прекрасно, но тогда чем вы объясните их бегство?
— В этом весь вопрос: зачем они бежали? Это первый важный факт; другой, еще более важный, факт — приключение с нашим клиентом Схотт Эклсом. Однако, Ватсон, я не думаю, чтобы разум человеческий не мог найти объяснение, которое сразу осветило бы оба эти факта. Если к тому же это объяснение прольет еще свет и на факт, касающийся таинственной записки, то мы смело можем утверждать, что наша гипотеза не лишена некоторой достоверности. Если же и новые факты, с которыми нам предстоит познакомиться, не будут противоречить нашему предположению, то ясно, что наша гипотеза в данном случае и есть решение задачи.
— Это логично, но в чем же состоит эта гипотеза?
Холмс полузакрыл глаза и откинулся на спинку кресла.
— Нельзя не признать, Ватсон, — и вы должны согласиться со мною, — что мысль о шутке в этом случае не допустима. Следствие установило, что последующие события были настолько серьезны, что мы едва ли ошибемся, предположив, что приглашение погостить, исходившее от Гарсиа и касавшееся Скотта, имело связь с этими событиями.
— В чем же вы видите эту связь?
— Разберем подробно все дело. Прежде всего, есть что-то странное в этой непонятной и внезапной дружбе между Гарсиа и Скотт Эклсом. Начало этой дружбы положил испанец. Он первый явился к Эклсу через день после знакомства с ним, и все время поддерживал с ним близкие отношения, пока, наконец, ему не удалось заманить его к себе в дом. Но для чего ему понадобился Эклс? На что тот мог ему пригодиться? Это человек довольно таки обыкновенный, не обладающий свойством очаровывать людей. Насколько я заметил, он не особенно умен и едва ли является интересным собеседником для живого, умного испанца. Почему же Гарсиа остановил свой выбор именно на нем среди всех тех, с кем ему приходилось сталкиваться? Нет ли у него какого-нибудь особенного, отличающего его качества? По-моему, оно у него есть. Он является типичным представителем чисто английской порядочности. Вы сами видели, как полицейские отнеслись к его довольно таки странному рассказу. Они ни на минуту не усомнились в его истине.
— Но в чем же его порядочность могла пригодиться Гарсиа?
— Ни в чем, в виду того, как сложились обстоятельства; но она могла сыграть важную роль в деле, если бы они сложились иначе.
— Я, кажется, понимаю вас. Вы думаете, что он мог невольно содействовать алиби, так как его показание ни в ком не возбудило бы сомнения.
— Вы угадали, дорогой Ватсон, он послужил бы для алиби. Допустим, что все обитатели Вистариа-Лоджа являлись членами одной шайки. Дело, задуманное ими, должно было произойти около часа ночи. Весьма вероятно, что, благодаря какой-нибудь хитрости, им удалось отделаться от Скотт Эклса несколько ранее, чем он сам думал, и что когда Гарсиа окликнул его в дверях спальни только затем, что бы объявить ему, что теперь час ночи, на самом деле часу еще не было. Таким образом, если бы Гарсиа удалось исполнить свое преступное намерение вовремя, он вернулся бы домой как раз в час ночи, и даже тень подозрения не могла бы коснуться его. Безупречный в своей репутации Скотт Эклс принес бы на суде присягу в том, что Гарсиа в эту ночь все время находился дома. Как видите, если бы дело для него разыгралось плохо, он приготовил себе такое алиби, против которого никто ничего не мог бы сказать.