— Чего расскажешь, Оленька?
— А что именно вас интересует?
Прокурор долго выуживал у послушницы, какие грехи привели девицу в обитель, пытался вывести ее на откровенность, даже подумывал назначить свидание на берегу Жиздры, что-то спросил про Пасху, про убийство, в итоге в протоколе записал:
«…С августа 1991 года я в монастыре послушницей… Была на праздничной службе… Утром в 7 часов я узнала, что убили трех монахов… Я очевидцем не была…»
Крест на стене восстанавливаемого храма. Оптина. 1993 год
Ставя в графе протокола: «Допрос окончен», «11.00» осторожно стукнул носком ботинка по торчащей из-под платья туфле послушницы:
— Вы знаете, где Козельская прокуратура?
— Боже упаси! — вскочила молодка.
— Но все равно заходите…
Когда послушница, крестясь, выскочила, прокурор сам перекрестился:
— Вот недотрога…
Прокурор не унывал, ведь он находился в своей вотчине и мог многое себе позволить. Вся Козельская земля пребывала под его зорким оком и уж, конечно, монастырь с его монахами и, главное, послушницами. И, чувствуя свое превосходство над божими человечками, он не стеснялся ни в выражениях, ни в поступках, как та же гостья из Калуги Грищенко, тот же оперок, который теперь прибегал, сообщал последние новости: нашли шинель, кепку… привезли кинолога с собачонкой.
Прокурор спрашивал следующего свидетеля и писал:
«Касаткин Аркадий Валерьевич… родился 25 ноября 1961 года в Пскове… Временно не работает… Проживает в Санкт-Петербурге…»
Спросил:
— Аркадий Валерьевич, а что вас так далеко с Невы занесло?
— На Святую землю…
— А кто на Святой земле «закон»?
— Бог. — Касаткин посмотрел вверх.
— И не угадали, — загыгыкал прокурор. — Я…
После маленьких пререканий выяснял и записывал:
«…2 марта приехал в Оптинский монастырь как паломник, чтобы пройти пост и получить благословение на Пасху. Жил в гостином доме паломников. Основное место нахождения было на нижней вахте. 17 апреля 1993 года началось праздничное пасхальное богослужение. В 24 часа пошел крестный ход».
«Во, а я на крестном ходу ни разу не был». — Прокурора будто укололо что-то внутри.
На листе протокола допроса жались друг к другу строчки:
«Ко мне в это время на вахту зашли паломники Дмитрий, Андрей и, кажется, Сергей. Сергей попросил позвонить, он звонил на Алтай, не смог дозвониться, так как никто не брал трубку».
Крестный ход в Оптиной
Прокурор:
— А сами ребята-то как? — щелкнул себе по шее.
— Все ребята в куртках, но малость датенькие, — засмеялся Аркадий Валерьевич. — Предложили мне отметить праздник…
— А ты отказался…
— Да…
«Алкашня! Непременно накатаю на монастырь представление», — мелькнуло в голове у прокурора. Он привык слать «телеги» направо и налево. В этом видел смысл прокурорской работы: катать и наказывать. Но мысль о наказании кого-либо в монастыре сразу затухла: кому накатаешь? Всевышнему, что ли…
Петербуржец:
— Они ушли. Через два часа вернулись. Поздравили меня с праздником, снова предложили выпить…
— И ты снова отказался…
— Отказался, — произнес с показной гордостью паломник.
У прокурора чуть не вырвалось: «Ну и дурак!»
Он бы выпил. Прокурор много водочки попил на халяву.
Аркадий Валерьевич:
— Больше никто ко мне не приходил…
Прокурор:
— А кто-нибудь ходил в монастыре в шинели?
Петербуржец задумался, посчитал на пальцах и сказал:
— Шесть человек…
— Видели ночью кого-нибудь в шинели?
— Видел человека в шинели!
— Кого?
— Да до него метров сорок было. Не разглядел…
— Что ж ты такой незрячий…
Прокурор посетовал, записал показания, в графе: «Окончание допроса» поставил «11.40».
— Могу идти? — спросил петербуржец.
— Свободен, — громко произнес и вкрадчиво добавил: — Пока…
Паломник быстро-быстро засеменил из кабинета.
Прокурор задумался: что за паломники? Что за шесть человек носили шинель?
Пыхтел, допрашивал. Вот в животе у прокурора заурчало. И он, словно диабетик, строго соблюдая режим приема пищи, попросил келейника наместника:
— Принеси-ка, братец, чего-нибудь похавать…
Ожидая, пока келейник принесет еду, вышел из дома наместника. Обратил внимание на коллег из областной прокуратуры, что-то рассматривавших на песке дорожки в скит. Пригляделся к УАЗу, на подножке которого кемарил милиционер. Его голова клонилась вперед и грозила вот-вот упасть. Погрозил пальчиком охраннику, но тот и усом не повел, зато сидевшая на пустырьке в ногах милиционера-кинолога овчарка загавкала, и охранник вздернул головой. Фуражка слетела и покатилась.