— Так кто он? — раздраженно в третий раз спросил.
— Не знаю…
— Все-то вы знаете! — воскликнул прокурор.
— Откуда?
— А вам оттудова должны сказать, — поднял руку вверх.
Записал в протокол: «16.45».
Божьи люди в Оптиной
Нервы у прокурора сдавали. Показания вокруг да около выводили из себя. По своей прокурорской натуре привык, чтобы ему сразу приносили все на блюдечке, а здесь приходилось выяснять, думать, одним словом, пахать. А вот пахать и дотошно во всем разбираться прокурор не привык. Привык скакать по верхам и загребать жар чужими руками. У него на упорный труд ни терпения, ни сил, ни мозгов не хватало. Весь его опыт «рукой водить» развратил до такой степени, что вернуться к нормальной кропотливой жизни не получалось. Потому он теперь допрашивал быстро, затыкая свидетелям рот и упуская важное.
Поверхностным получился и допрос Петровой Натальи Юрьевны, 23 августа 1954 года рождения, уроженки и жительницы Егорьевска Московской области, работницы яслей-сада.
Прокурор записал:
«…видела, как мужчина принес шинель и повесил на кол… Подошел отец Митрофан и сказал, что убийство совершил паломник, который ранее работал в кочегарке…»
— А кто этот паломник? — загорелся глазами прокурор.
Женщина пожала плечами.
Прокурору не пришло в голову даже спросить: а не он ли сбрасывал шинель?
Выполнять черновую работу: искать кого-то, тем более в кочегарке, прокурор позволить себе не мог.
Роспись храма
Он мог дать команду. Прибежавший по его вызову оперок, как паж, склоняясь перед венценосным сиятельством, подставил ухо, выслушал, а потом вытянулся и доложил:
— Кочегара споймали… Сидит в «бобике»…
— Так что ж тогда я тут делаю? — Прокурор ударил кулаком по столу. — Ищу кого-то…
— Не знаю, — чуть не выгнулся назад опер.
— А там еще много людей? — Прокурор посмотрел на дверь.
— Одна…
— Кто?
— Художница…
— Ну, художницу мы допросим, с пристрастием, — расплылся в улыбке прокурор.
Напротив снова сидела молодка. Прокурор медленно-медленно, разглядывая ее, записывал:
«Кобранова Ирина Вадимовна… Родилась в 1962 году в Йошкар-Оле… художник Оптинского монастыря…»
Спросил:
— А вы портреты пишете?
Вдруг расправил плечи.
— Нет, я только иконы…
«В святые я еще не попал», — охладил свой пыл прокурор и спросил:
— А где живете?
— Поселок Оптино, улица Зеленая…
— А дом? — потянулся носком ботинка постучать по сапожку художницы.
Грудь обдало теплом от мыслей, как он прогуляется с молодкой.
— А зачем? — отдернула сапожок.
— Чтобы с вами встретиться…
— У меня муж! И вообще, я девушка честная…
— А в суд вас как позовут?.. — опустил на пол ботинок.
— А, в суд? Дом 9, квартира 12…
— Здесь рядом? — снова потянулся ботинком вперед.
— Да, за монастырской стеной…
— А может, пройдемся?.. И вы все на месте покажете, где что видели, что слышали… По улочке Зеленой…
— Хорошо, я сейчас у мужа спрошу…
— А где ваш муж?
— За дверью…
— Нет, мы лучше здеся допросимся, — резко опустил ботинок.
Поселок Оптино
Прокурор, что-то мурлыча, в протоколе записал:
«…я в Оптиной с мая 1992… Паломница… 18 апреля… после службы с (мужем) пошли домой… Разговелись…»
«Лучше бы со мной», — чуть не вывел и продолжил:
«…В начале седьмого направились с матушкой на хозяйственный двор. Удивились, что раздавался звон. Ведь служба закончилась… Зашли в монастырь… Увидели падающего инока Трофима, который звонил в колокол. Мы услышали молитву “Господи…” и слова: “Помогите”… Подумала, что плохо с сердцем. Подбежала. Иноки Трофим и Ферапонт лежали… Побежала в храм звать на помощь…»
— Так кто убил? — чуть не схватил за грудки художницу.
— Не знаю…
— Ладно, идите…
— А мужу заходить?
— Зачем?! — чуть не вскочил прокурор.
— Допросимся…
— И без него хватит…
«Ох, уж эта художница-порожница», — чуть со злостью не выпалил вслед молодке.
Надежды самому раскрыть преступление и протрубить об этом на всю страну растаяли, как дым.
— Зря проторчал здесь целый день! — махнул рукой, сгреб бумаги в кучу, посовал в портфель и, хлопнув дверью, вышел.