Зубов:
— Небось снова по девочкам вдарил, — показал свою осведомленность подполковник. — На правах хозяина начинаю совещание… — Потушил сигарету, провел по столешнице огромными кулачищами. — Какие версии… Что сделано… Что нужно сделать…
Говорили о версиях: они множились.
Из разных показаний свидетелей выплывали различные подозрения…
Главное здание милиции
Грищенко рассказала о назначенных экспертизах, которые требовалось срочно отправить в Калугу.
Зубов:
— Утром пошлем с машиной…
Грищенко:
— Есть подозреваемый, но он не колется. Сегодня в обморок чуть не упал…
Зубов:
— Симулирует… С ним еще не работали толком. Не волнуйтесь, расколется…
Встрял опер:
— А что ему сегодня обвинение не предъявили, ведь все ясно… Собачки что, зря бегали?..
Зубов:
— Не гони лошадей… Не найдем никого, тогда с ним решим… — сжал кулаки.
«Самый веский аргумент для непонятливых», — подумал Мортынов.
— Есть еще члены банды, — вмешался капитан-дежурный.
— Обождите, — подал голос Мортынов: — Еще толком ничего не известно, только нащупываем, а уже обвинение…
Зубов:
— Да-да… Это ж дело областное, даже республиканское… Если бы наше, местное, то с тобой согласен, нечего цацкаться, уже бы предъявили… Да, должен вам сказать, какой-то шкет в Марьино объявился, зашел в хату и стрелял. Мне из сосенского отделения милиции должны бумаги привезти…
— Ладно, банда. А что мне с остальными делать? — Капитан-дежурный беспокоился о свезенных с разных уголков бедолагах. — Весь коридор забит. Того и гляди, разбегутся…
Зубов:
— А сколько их?
— Под сорок…
— Все равно, отпускать рано. Еще какую-нибудь рыбеху упустим… И весь труд насмарку…
Решили на следующий день вкалывать не покладая рук. Грищенко с самого утра отправит докладную в Калугу, займется задержанными. Снова выедут в монастырь, продолжат допросы, усилят посты на дорогах, расширят поиски по деревням, милиционеры пойдут с подворовым и поквартирным обходом, проверят, что там в Сосенском.
Первые результаты мало обнадеживали, но на крайний случай в загашнике имелся запасной вариант: Карташов с бандой, на кого могли свалить убийство монахов.
Разъехались в час ночи.
Визитеров из Калуги дежурка отвезла в гостиницу, где им забронировали номера.
Утром в Калугу ушла докладная, а через час прокурор области отправил телетайпограмму в Москву:
«Генеральному прокурору Степанкову…
18.04.93 после окончания ночной праздничной литургии около 6 часов на территории монастыря Оптина пустынь (Козельск) на звоннице были убиты иноки Трофим (Татарников Алексей Иванович, 1957 г. р.) и Ферапонт (Пушкарев Владимир Леонидович, 1955 г. р.). Смерть обоих наступила от проникающего ножевого ранения. В 20 метрах от звонницы смертельное ножевое ранение получил иеромонах Василий (Росляков Игорь Иванович, 1960 г. р.). Неустановленный преступник оставил на месте происшествия шинель военного образца, в которой находился кинжал с выгравированными цифрами “666”, нож типа тесака, лезвие 64 см, на лезвии надпись “Сатана 666”, изъят фрагмент отпечатка обуви типа кед или кроссовок. Создана оперативно-следственная группа… Выдвинуты восемь версий, ведется их отработка… Прокурор области…»
Генеральный прокурор Степанков
Книга «Кремлевский заговор»
В Москве донесение прочитали без особого энтузиазма и рвение прокурора области вряд ли оценили. Степанкова в это время волновало другое. Его полоскали на суде гэкачепистов, обвиняя во всех смертных грехах. Ему ставили в вину выход его книги о «ГКЧП»[8], чем он, как Генеральный прокурор, предвосхищал решение суда, чего делать не имел права. И гэкачеписты воспользовались оплошностью — заявили всему составу обвинителей отвод, а Генерального прокурора потребовали отправить в отставку. Так и сказали: если этот состав прокуроров в суде останется, они на вопросы таких горе-обвинителей отвечать не будут. А это уже бросало тень на всю прокуратуру. И людей из Кремля ляпсус Степанкова порадовать не мог. Вот о чем в это время болела голова у Генерального прокурора, и ему было не до убийства монахов. Ведь недаром говорят: своя рубаха ближе к телу.
10. Выстрел в Орлинке