Последние слова полетели вслед Карташову, которого под руки повели милиционеры.
— Где мне чиркануть? — тихо привстал еврейчик. — Как вы мастерски допрашиваете. У вас в Калуге все такие спецы?..
— Не все, — огрызнулась прокурор-криминалист.
— Ой, а газетки все-таки почитайте. — Москвин осторожно положил на край стола «Независимую газету».
Грищенко хотела выдать что-то более хлесткое, но сдержалась и лишь смахнула газеты со стола:
— Они мне не нужны…
Москвин поднял газетки и попятился из кабинета:
— А жаль. Там забавные вещички пишут. Вот, суд над гэкачепистами…
— А я девушка сельская, политически безграмотная…
Она не хотела вступать в спор с защитником, который ее раздражал.
Вечернее совещание у Зубова снова проходило без прокурора, который не мог изменить любимому занятию — встречам с представительницами прекрасного пола.
Грищенко ругала милиционеров, которые спят в хомуте и не ведают, что у них под носом ходят-бродят психи с ножами; опер погнал на Грищенко, которая волынит с предъявлением обвинения БОМЖу; Мортынов орал на опера, который хочет всех засадить, а тот в ответ только вжимал голову в плечи; начальник паспортного стола крыл последними словами монастырь, который превратился в сборище отребья; сменивший дежурного капитана майор не знал, что делать с задержанными, которые агрессивно рвались на волю; начальник милиции Зубов пытался всех перекричать и махал листком с рисунком бородача: «Вот еще фигурант из Сосенского… Николай Николаевич…»
Когда страсти улеглись, решили на следующий день допрашивать-передопрашивать свидетелей; милицейским нарядам раздать составленный Сосниным портрет стрелка, чтоб искали; удерживаемых в коридорах милиции помурыжить до утра и по одному выпускать; послать человека в Орлинку (Сосенский), чтобы вместо объяснений оформить протоколы допросов; забрать в Калуге экспертизы и искать, искать и искать…
— Так-так. — Потеряв голос, Зубов поднял руку, и прохрипел: — В верхах сказали, второго «висуна» не простят…
— Какого второго?..
— А про Меня забыли?
— А-а… — понял Мортынов.
Прошло два с лишним года, как в Подмосковье топором убили протоиерея Александра Меня[10]. Поговаривали, душегубец напал из кустов, но убийство до сих пор не раскрыли.
А теперь зависло убийство еще трех монахов.
Что бы там ни говорили, а ведь за это могли и поснимать головы.
3. Похороны монахов
Прощание с убиенными монахами прошло 20 апреля 1993 года, на праздник Иверской иконы Божией Матери. Три гроба стояли в глубине Введенского собора. Лица монахов покрыли черной материей. Вокруг с насельниками собралось много народа. Стояли близкие и друзья погибших.
Кто всхлипывал, а кто и со слезами на глазах радовался.
Приехали спортсмены, с которыми отец Василий играл за сборную по водному поло, его мать. Кто-то сетовал, что зря отца Василия увезла «скорая» и ему не дали умереть в обители. Кто-то вспоминал, что отец Василий мечтал умереть на Пасху, когда колокола звонят. Он и умер, только когда колокола отзвонили. Кто-то, как отец Василий сказал паломнице: «Каждый, любящий Бога, должен лично встретиться с силами зла». Вот и встретился. Кто-то сокрушался: «Будущего архимандрита потеряли…»
Кто говорил об иноке Трофиме: мог гвоздь пальцами согнуть. Почему же не совладал с убийцей? Три тысячи иисусовых молитв произносил в день… Безотказный. Старушкам перепахивал огороды, а потом летел на тракторе на службу…
Прощание в храме
Кто вспоминал об иноке Ферапонте. Рукодельный. Смышленый… Ежиков наловит в лесу и несет в склад мышей гонять. Говорил: «Хорошо тем, кто принял смерть за Христа. Хорошо бы и мне такой удостоиться». Вот и удостоился…
Игумен Мелхиседек на прощании сказал:
— Мы потеряли трех монахов, а приобрели трех Ангелов…
Братья подняли гробы с убиенными и медленно-медленно понесли из храма на крошечный погост у стены. Последний путь иноков и иеромонаха пролегал по местам недавних кровавых событий. Здесь несколько дней назад метался убийца с мечом. А теперь ветерок вздымал материю на умиротворенных лицах молодых насельников, могущих стать оптинскими старцами и продолжить былые традиции, но стремительно отошедших в мир иной и теперь общавшихся с вечностью…
10
Александр Владимирович Мень (22 января 1935 г., Москва — 9 сентября 1990 г., Семхоз, Московская область) — протоиерей Русской православной церкви, богослов, автор книг по богословию, истории христианства и других религий, основам христианского вероучения, православному богослужению. Убит 9 сентября 1990 года.