Николя, всегда хранивший в чулане запасную одежду и чистое белье, переоделся и поручил папаше Мари отнести к чистильщику его новый серый фрак.
— Папаша Мари, — прибавил он, — у меня мало людей. Не могли бы вы сослужить мне службу, с которой, я уверен, вы превосходно справитесь?
— Какие могут быть вопросы, да ради вас я готов в окно выпрыгнуть! Главное, чтобы с моими хворями на подоконник взобраться!
— Ну, прыгать я вас просить не буду, — рассмеявшись, ответил Николя. — Кстати, надо принести вам баночку бобрового жира с камфарой, которым растирается господин де Ноблекур. Скажите, вам не скучно сидеть в вашей клетушке?
— Еще как, господин Николя! Только трубка да мое подкрепляющее средство — вот и все развлечения. Если бы не они, я бы совсем заскучал.
— Вот и отлично. Что, если я попрошу вас поискать в списках приезжих некоего англичанина средних лет, среднего роста и чуточку полноватого. Он носит складные очки с закопченными стеклами и хорошо говорит по-французски. Мне также понадобится список иностранцев, проживающих в гостиницах Парижа и Версаля.
— Останавливаться в гостиницах было бы неосторожно с его стороны, ибо гостиницы все на виду, — заметил Семакгюс.
— Вы правы, поселиться у кого-нибудь в доме значительно разумнее; впрочем, он может остановиться у английского посла. Лорд Эшбьюри довольно субтильного сложения, так что места ему хватит. Итак, папаша Мари, такая работа вам подходит?
— Я немедленно отправляюсь за списками.
Николя протянул ему несколько луидоров.
— Здесь слишком много, — запротестовал расцветший привратник.
— Это для оплаты чистильщика. Остаток пойдет на табак и на подкрепительное.
И он быстрым шагом вышел из привратницкой.
— Вы умеете договариваться с людьми, — заметил Семакгюс. — Всегда находится кто-нибудь, кто готов исполнить ваше поручение.
— И как видите, я никого не принуждаю. Привратник отличный малый, и вдобавок бретонец. Evit ur baoninqenn, kant modigenn! «За малое страдание многократное воздаяние», как говорят у нас в Бретани. Я отправляюсь на улицу Кристин навестить Дюшампланов. Вы со мной? Увы, у меня больше нет времени для размышлений! Обед придется пропустить. Ужинать будем вместе, в свое удовольствие…
При мысли об отсутствии обеда Семакгюс скривился.
— Неужели вы осмелитесь покинуть своего пациента? — пошутил Николя. — Вы только подумайте, ведь я могу потерять сознание…
— Вы отрезали мне пути отступления. Придется поститься в вашу честь. А вечером прошу всех ко мне.
Экипаж хирурга ждал их под портиком. Неожиданно Николя подумал, что неплохо было бы поблагодарить кучера, чье присутствие духа, без сомнения, спасло ему жизнь. Красный от волнения, кучер сообщил, что в их отсутствие он купил у одного из торговцев, что раскинули свои лотки на рынке возле Гран Шатле, корзину маленьких, еще горячих пирожков и две бутылки красного вина; он решил, что господа слишком поглощены делами, а потому потуже затянут пояса и не станут терять времени на обед. Кучер получил двойную благодарность, а кошелек Николя стал легче еще на несколько экю.
Утолив пробудившийся при виде аппетитных пирожков голод, они проехали по мосту через Сену и отправились на улицу Кристин, расположенную между улицами Грандз-Огюстен и Дофин. На этой тихой улочке стояли добротные дома зажиточных горожан. Строгий фасад дома Дюшампланов, без лишних украшений, если не считать маскарона, являвшего собой щекастую рожу тритона, никак не выделялся на общем фоне. Семь этажей и чердачные помещения, отметил Николя. Судя по некоторым деталям, на трех верхних этажах были устроены меблированные комнаты, сдававшиеся жильцам. Они вошли в ворота. Сторож, сидевший на старой плетеной скамеечке и лущивший фасоль, сообщил им, что господин Дюшамплан-старший проживает на втором и третьем этажах, а господин Дюшамплан-младший на антресолях, но сейчас младший Дюшамплан отсутствует, его нет уже несколько дней, а так как причины его отсутствия неизвестны, брат его весьма тревожится… С левой стороны они увидели парадную лестницу, служившую, судя по всему, исключительно хозяевам; слуги и работники, входившие в дом, пользовались более скромным входом, предназначенным также для поставщиков, водоносов и торговцев хворостом…
Николя напомнил Семакгюсу, что большую роль в расследовании всегда играет случай и вскоре они в этом непременно убедятся. С речистым сторожем надобно поговорить, только позже. Они потянули за веревочку звонка; им открыл слуга средних лет. Николя попросил его проводить их к хозяину дома; слуга исчез, а через несколько минут хозяин сам вышел им навстречу.
С первого взгляда внешность Дюшамплана-старшего показалась Николя достаточно заурядной: ни высокий, ни низкий, ни толстый, ни худой, в черном платье старомодного покроя, лицо бледное, с выцветшими глазами, которые, если бы не мешки под ними, как две капли воды напоминали глаза его сестры-монахини.
— Николя Ле Флок, комиссар Шатле. Доктор Гийом Семакгюс.
Сделав первый шаг, он умолк; теперь дело за свидетелем.
— Прошу вас, господа, входите.
Он провел их в богато обставленную гостиную. Из-за наполовину зашторенных окон в комнате царил полумрак. Хозяин пригласил их занять места в больших креслах с высокими спинками, по моде прошлого века.
— Я вас слушаю, сударь, — произнес Николя.
— Господин комиссар, вам не удалось застать меня врасплох. Я знаю о трагедии, произошедшей в доме министра, и о ранении моего зятя Миссери.
Ответ хозяина дома не давал повода для продолжения беседы.
— Могу я узнать, кто сообщил вам об этих событиях?
— Моя сестра Элен, монахиня из монастыря Сен-Мишель. Вы ее знаете, ибо вы с ней встречались.
Последние слова были произнесены с горькой иронией.
— Следовательно, вам рассказали, сколь серьезные обвинения нависли над вашим зятем? — спросил Николя.
— Я не могу поверить, что он способен на такой кошмарный поступок. Согласен, он вспыльчив, не слишком честен, мнителен, у него тяжелый характер, но убить он не может. Он, конечно, распутник, но не убийца.
Николя по достоинству оценил ловкость, с которой хозяин дома, порицая зятя, избегал обвинять его. Тем не менее портрет был нарисован не самый приятный.
— Вы продолжаете поддерживать отношения?
— Крайне редко.
— Уточните.
— Во время мессы в годовщину смерти сестры.
— Возможно, у вас есть общие интересы? Полагаю, вам известно, что в поисках истины мне пришлось ознакомиться с делами вашей семьи. Миссери досталось состояние вашей сестры. Поправьте меня, если я ошибаюсь. И в случае его смерти это состояние возвращается в семью.
— В зависимости от того, женится он еще раз или нет. Это важно, сударь.
— Полагаю, вы намекаете на риск, возникший из-за его связи с одной из горничных из особняка Сен-Флорантен, в которую он влюбился без памяти?
— Совершенно верно. Только давайте внесем ясность: если вы намекаете, что зять мой убит, потому что его связь затрагивала наши интересы, вы идете по ложному пути, ибо сами сказали моей сестре, что его рана — пустячная царапина.
Дюшамплан говорил сдержанно, хорошо поставленным голосом и устремив взгляд в пустоту; он ни разу не посмотрел в глаза комиссару.
— Совершенно верно, сударь, — произнес Николя. — Но пока я услышал всего лишь об интересах, связывающих вас с зятем. Мы говорили о состоянии вашей сестры. А вы сами-то чем занимаетесь?
— Я управляю собственными деньгами: получаю доходы от ренты ратуши и доходы от участия в компаниях, где являюсь администратором.
— Каких компаниях?
— Вы намерены превысить свои полномочия? Меня знает и оказывает мне покровительство сам монсеньор принц Конде.