− Вы же сказали, что в этом нет необходимости.
− Я так и считаю. Но не повредит отработать обе зацепки. Я не буду приближаться к нему без вас.
Ноздри Уайт затрепетали. Мгновение она пристально смотрела на Адамата, потом коротко кивнула.
Они вышли на улицу, и Уайт, забравшись в кэб, отправилась в Общественные архивы. Адамат подождал, пока кэб уедет, и начал искать транспорт для себя. Проще было воспользоваться одним кэбом, их конечные пункты находились недалеко друг от друга, но Адамат не хотел, чтобы она об этом знала.
Он взял первый попавшийся кэб и заплатил кучеру, прежде чем залезть внутрь.
− Сэр, вам куда?
− В Вороненую башню.
Пора поговорить с Рикардом Тумбларом.
Вороненая башня располагалась на городской площади напротив полицейского участка. Сложенная из черного базальта, она напоминала торчащий посреди города гвоздь и олицетворяла беспощадность Железного Короля, который бросал в ее темницы тех, кто выступал против него. Для народа это было такое же, если не более серьезное, предостережение, что и гильотина посреди площади.
Сами размеры здания говорили о том, что здесь сидят не только политические заключенные, но и обычные преступники. Было очень удобно, что башня находится недалеко от первого участка.
Адамат показал удостоверение надзирателю на входе, за большими главными дверьми. Тот направил его на три лестничных пролета вверх, где другой надзиратель проводил его по длинному коридору к толстой деревянной двери, дважды постучал в нее, а потом отпер и распахнул для Адамата.
− Если что, кричите, − сказал надзиратель.
Камера оказалась маленькой, с единственным зарешеченным окошком, выходившим на боковую улочку. Койка, стул и стол с письменными принадлежностями. Единственный источник света – печка в углу, рядом с которой сидел на корточках Рикард Тумблар.
На нем был тот же костюм, что и вчера утром, изрядно помятый, воротник рубашки запачкан вином и потом, волосы растрепаны. Рикард посмотрел на Адамата с упреком.
«Как будто я виноват в том, что ты здесь».
− Сколько ты заплатил страже, чтобы попасть в камеру для аристократов? − спросил Адамат.
− Всего сотню кран, − ответил Рикард. − Думаю, им приказали посадить меня с чернью, но несколько месяцев назад я оказал услугу кузену начальника тюрьмы. Адамат, почему я здесь? С тех пор, как меня сюда привели, я требовал встречи с тобой, но меня никто не слушает. Ты же говорил, что меня не подозревают.
Адамат поискал, куда повесить шляпу. Не нашел и оставил ее в руках.
− У меня забрали дело.
− Что? Почему?
− Кто-то хочет повесить убийство на тебя, Рикард. Кто-то, имеющий такую возможность.
− Ну конечно! Вот почему меня пытались подставить. Но я этого не делал, и... − Рикард осекся. − Ты имеешь в виду, кто-то из полиции?
− Или кто-то, имеющий сильное влияние на полицию. Комиссар лично забрал у меня дело и передал своему бездарному племяннику.
Адамат подумал, не рассказать ли Рикарду, что комиссар решил насчет гильотины, но это было бы жестоко. Пока Рикарду знать об этом не обязательно.
− То есть я попал в переплет?
− Похоже на то.
− Вот дерьмо!
− Еще бы. Кто мог это сделать? − спросил Адамат.
− Ты имеешь в виду, кто хочет моей смерти?
− Смерти? Не просто смерти. Тебя хотят опозорить и засадить в тюрьму. Мне нужно знать, кто так сильно хочет убрать тебя с дороги, что готов ради этого убивать невинных, например, Мелани.
Судя по выражению лица, до Рикарда начало доходить. Адамат ждал, пока в его глазах загорится огонек понимания. Рикард вечно прикидывался простодушным. Все для него были друзьями, возможными деловыми партнерами или любовницами. Из-за такого отношения он не раз попадал в неприятности, но по той же причине разбогател.
− Что ты хотел провернуть, Рикард? Мы не общались уже... довольно долго. Из газет помню, что полиция подавила твою последнюю попытку объединить портовых рабочих в профсоюз.
Рикард пренебрежительно отмахнулся.
− Это было несколько месяцев назад.
− И ты придумал что-то новое? − не отступал Адамат.
− Да. Я решил идти на самый верх. Мне удалось пропихнуть в Палату Пэров законопроект, провозглашающий частичную легализацию профсоюзов. На самом деле мелочь, но жизненно важная для будущего профсоюзов. Голосование назначено на следующую неделю.
− Поэтому ты снял номер так близко к Палате?
− Да. Я всю неделю старался заручиться поддержкой достаточного числа аристократов, чтобы законопроект приняли.