— Что это значит?
— Если бы это он убил Егора, то не стал бы так дерзить. Наоборот, старался бы сохранять спокойствие, не выдать себя. А он точно был чем-то раздражен, зол. У него на лице, словно гуашью, была нарисована обида.
— Не знаю даже… — протянул Валера.
— Зато я знаю! — полковник откинулся на сиденье. — Ну, где там этот Павел Сергеевич? Сколько можно идти!
— Он просил подождать минут пять, — буркнул Демя.
— Что он там делает? Волосы укладывает или глаза красит? Для меня пять минут работы — как для тебя, Демя, целый час!
— Можно войти? — дверь без стука открылась, и на пороге появился Кот.
— Конечно, заходите, — полковник выпрямился и кивком головы пригласил его сесть.
— Я постою! У меня для вас есть информация. Не знаю, насколько она важная, но все же.
— Говорите.
— Помните, я вам рассказывал, что видел жену убитого на перроне с каким-то мужиком? Они еще ругались.
— Конечно, помню.
— Так вот. Я только что видел его выходящим из купе!
— Вы запомнили, как он выглядел и из какого купе вышел?
— Обижаете! Седьмое купе, — он на секунду задумался и прикрыл глаза. — Молодой человек лет тридцати, очень худой, в рваных туфлях.
— Спасибо! Вы даже не представляете, как вы нам помогли.
Довольный Кот скрылся в дверном проеме.
— Ну, что я вам говорил? — самодовольная улыбка играла на лице Валеры.
— Валера, помолчи и дай подумать! — огрызнулся полковник. — И вы тоже думайте, а не разглядывайте деревья в окне! — полковник бросил взгляд на Дементия. — Что, черт возьми, ты там все время пишешь?
— Можно я не буду это комментировать?
— Вызывали меня? — мужской хриплый голос прервал их диалог.
— Павел Сергеевич Иванов? — уточнил полковник.
— Все верно. Можно я присяду?
— Конечно! Демя, пересядь ко мне, уступи место.
Павлу было чуть больше тридцати, но если посмотреть внимательнее, то хотелось дать мужчине все сорок. Изможденное усталостью лицо, бледная прозрачная кожа, покрытая сеточкой морщин, тяжелые нависшие веки и сухие губы.
— Вы плохо себя чувствуете? — спросил полковник.
— Немного укачало, — улыбнулся Павел. — Не люблю поезда, но в машине меня укачивает еще больше. Так что приходится терпеть.
«Он явно болен», — подумал полковник, но этот вопрос решил пока придержать.
— Павел, вспомните, где вы находились с полудня и до половины второго?
— Я спал у себя в купе.
— Это может кто-нибудь подтвердить?
Мужчина пожал плечами:
— Даже не знаю. Я еду один, — он провел ладонью по лицу. — Хотя… где-то в час дня ко мне заходила женщина из соседнего купе и спрашивала, нет ли у меня таблетки от головной боли.
— Вы слышали об убийстве в вагоне?
— Да. Но это же не убийство. У него случился сердечный приступ.
— Откуда вам это известно? — удивленно спросил полковник.
Павел на секунду растерялся:
— Я, конечно, подробностей не знаю. Но слышал, как в коридоре разговаривали пассажиры. Кто-то обронил эту фразу.
— Вы запомнили, кто именно это говорил?
— Нет, дверь была прикрыта, и я не заметил.
— Но говорил мужчина или женщина?
— Женщина вроде… — Павел явно был растерян.
— Можете ли вы как-то помочь в расследовании?
— Даже не представляю как!
На лбу Павла проступил пот, дыхание стало более частым и прерывистым. Полковник заметил это, но снова промолчал.
— Я не выходил из купе. К сожалению, я ничем не могу вам помочь.
— Спасибо, что уделили нам время. Отдыхайте, — доброжелательным, почти отеческим тоном сказал Виноградов.
Павел направился к двери, и полковник обратил внимание на его походку: мужчина слегка пошатывался, неуверенно передвигая ноги. Когда дверь закрылась, Виноградов заговорил:
— Он болен. Причем очень сильно.
— Вы думаете? — наклонился вперед Валера.
Полковник сначала хотел огрызнуться, но потом почувствовал, что настроение потеряно.
— Да, я уверен. Я думаю, что у него онкология. Мой друг умер несколько лет назад от этой заразы. Я приходил к нему каждый день и видел все признаки будущей смерти. У меня только один вопрос: если он действительно так сильно болен, то что он делает в поезде? Ему нужен постельный режим и срочное лечение. Разве что он был в Минске у врача, — рассуждал полковник.
— Возможно, это как-то связано со смертью Егора? — в голосе Дементия впервые прозвучал интерес.
— Вероятно, но я пока не могу понять, каким образом. Это еще один вопрос, над которым нам придется поломать голову. Думайте, дети мои, думайте! — Полковник встал и, выходя из гуле, как обычно, дал указания Дементию: — Вернусь через четыре минуты. Пригласи даму из девятого купе.