— Это факт, — заверил его мистер Раис.
Мистер Дафф издал слабый вздох, призванный показать неудовольствие, разочарование, неодобрение, огорчение или все, что угодно было бы мистеру Раису, быстро поморгал и спрятал голову под панцирь "Морнинг пост".
— В начале сезона казалось, что они смогут развить приличную игру на стороне подачи, — пояснил мистер Раис.
Маленькая, почти лысая голова мистера Даффа снова высунулась и энергично закивала в знак согласия. То, что мистер Дафф последние пятнадцать лет лишь мельком просматривал газетные полосы, посвященные крикету, а мистер Раис прекрасно знал об этом недостатке, ничем не нарушило миролюбия в обмене репликами.
Мистер Паркер в точности как Братец Кролик {персонаж сказок Дж. Харриса, выражающий консервативные настроения} продолжал прятаться за газетой, ничего не отвечая, уже совсем не так, как Братец Кролик, энергично выпустил струйку дыма, приподняв довольно густые седые усы. В этом не было ничего необычного, хотя на сей раз струйка была выпущена энергичнее, и мистер Дафф тотчас же в качестве бессловесного комментария спародировал мистера Паркера, причем весьма похоже. Его худое морщинистое лицо слегка покраснело и снова нырнуло под свой панцирь. Если бы мистер Дафф мог недолюбливать кого-то, то недолюбливал бы мистера Паркера.
Мистер Раис беззаботным движением отбросил "Дейли скетч" в угол комнаты, словно показывая, что готов отложить более важные дела и посвятить себя скрашиванию скучного существования сидевших рядом.
— Из-за чего это ссорились утром Гаррисон и Лейла, а?
Если его коллеги неизменно называли всех женщин в школе по фамилиям: заведующую хозяйством — мисс Джевонс, воспитательницу — мисс Уотерхаус, а дочь и жену директора — соответственно мисс и миссис Гаррисон, — то у мистера Раиса в привычке было называть их запросто, как Лейла, Мэри, Эми и Филлис.
Услышав вопрос мистера Раиса, мистер Дафф сбросил свой панцирь. "Морнинг Пост" упала ему на колени. Он как будто не совсем понял, в чем дело.
— Как ссорились?
— Я слышал, старик вызвал ее на ковер.
— Да что вы!
— Она вышла в слезах.
— Ничего не знаю об этом, — помрачнел мистер Дафф.
— Не знаете? — Мистеру Раису уже наскучила эта тема. Он, во всяком случае, заставил старого Даффа оторваться от газеты, а именно этого он и хотел. Молодой учитель наконец сжалился над своей жертвой.
— Веселее, Дафф. Не думаю, что он ее рассчитал, иначе бы уже все вокруг об этом говорили.
— Да, — с облегчением согласился мистер Дафф. — Да, правда, конечно же.
Мистер Паркер выпустил струйку дыма.
Мистер Раис зевнул.
Мистер Дафф, все еще не поднимая газету с колен, задумчиво обратил взгляд сквозь пенсне на сад за окном.
Мистер Раис взглянул на "Таймс", вечную ширму между мистером Паркером и тем, что мистеру Паркеру было неприятно. Любую ширму мистер Раис воспринимал как вызов. Он слегка побарабанил по газете мистера Паркера.
— Дафф, вы придете сегодня на игру? — спросил он, пожалуй, несколько громче, чем требовалось.
— "Сегодня? — вяло переспросил мистер Дафф.
— Финал лиги крикета.
Мистер Паркер пустил струйку дыма.
С тех пор как мистер Раис приехал в Роланд-хаус, он, стремясь подтвердить свои спортивные заслуги в Кембридже, всерьез взялся за совершенствование спортивных игр и занимался этим с увлечением. В крикете, к примеру, он возродил "подающий" стиль и быстро разделался с устоявшимися здесь приемами игры и обожанием прямых бит, объявив их устаревшими. Мистер Паркер, бессменно управлявший королевством крикета прошлые двадцать лет, теперь с болью и горечью наблюдал за всеми нововведениями лишь из-за бортика, обиженно пуская струйки дыма сквозь усы. Для него прямая бита была священна, так же как и палата лордов, Афинский клуб, "Таймс" и все добропорядочные организации, на которых, по его мнению, держалась Англия.
Потому-то мистера Паркера вдвойне огорчало то, что больше в Роланд-хаусе не будет прямых бит, и то, что, играя в этом сезоне изогнутыми битами, школьники побеждали чаще, чем когда-либо прежде. Впервые за все время школа не проиграла по очкам ни одного матча в крикет. Мистер Паркер с самого начала выдувал свое неприятие новшеств сквозь усы, и чем успешнее шла игра, тем больше он дулся. Он же никогда не был членом сборной по крикету.
Еще одним нововведением мистера Раиса стала лига крикета. Шестьдесят с лишним мальчиков разделились на четыре команды: "красные", "синие", "зеленые" и "желтые", — отдельно команда и запасной, а остальные в резервной группе для поддержки игроков своих команд за бортиком. Мистер Паркер недовольно завел было речь о том, что не стоит прививать детям навыки профессиональной игры в крикет, но идеи мистера Раиса себя оправдали. И все же, чтобы не изменять себе, мистер Паркер продолжал пыхтеть сквозь усы всякий раз, как при нем упоминали об успехах современного профессионального отношения к игре.
— Ах! — заговорил мистер Дафф извиняющимся тоном. — Да-да, конечно. Конечно, я обязательно посмотрю этот матч. Финал, да-а... Разумеется, если успею вовремя исправить экзаменационные работы по латинской грамматике для четвертого класса.
Был понедельник, и с утра начались экзамены за четверть. Мистер Дафф постоянно стремился вовремя посмотреть экзаменационные работы и исправить каждую в день сдачи; стремление это, однако, за пятнадцать с лишним лет преподавания так ни разу и не было выполнено.
Беседа вновь оборвалась.
Ширма мистера Паркера не подавалась.
Мистер Раис встал с кресла и сильно потянулся всем своим молодым крепким телом.
— Ну ладно, — сказал он, — пожалуй, пойду переоденусь. Перед матчем еще обещал Филлис чуть подучить ее удару слева. С женщинами порой столько мороки, правда, Дафф? Или они вас не волнуют?
Мистер Дафф выжал слабую улыбку.
Мистер Раис беззаботно вышел из комнаты, сунув руки в карманы так, что серая фланель вызывающе обтянула крепкие ягодицы.
Мистер Паркер наконец приоткрыл свою ширму.
— Невозможный пижон, — проворчал он и так сильно фыркнул, что усы чудом остались на месте.
В комнате заведующей хозяйством три очень взволнованные молодые женщины пили чай. Если смотреть на них слева направо, как учат иллюстрированные газеты, это были мисс Джевонс, мисс Уотерхаус и мисс Кримп. Мисс Уотерхаус совмещала обязанности воспитательницы и секретаря директора (под последним чаще подразумевалась его дочь). Мисс Кримп преподавала музыку и танцы. Из всего преподавательского состава только Эльза Кримп (не считая его преподобия Майкла Стэнфорда, приезжавшего по понедельникам опрашивать шестиклассников по катехизису и священному писанию) не жила на территории школы. Она была дочерью весьма уважаемого и известного в Эллингфорде художника и, подобно мистеру Раису, не скрывала, что ее присутствие в Роланд-хаусе объясняется исключительно любезностью с ее стороны. Обычно мисс Кримп вела занятия после второго завтрака. Она забыла, что началась экзаменационная неделя и уроки музыки временно прекращены, и сожалела, что в тот день приехала напрасно. Тем не менее она, как обычно, прошла в комнату мисс Джевонс — и убедилась, что все-таки приехала не напрасно.
Лейла Джевонс была из тех женщин, которые никогда не могут не поделиться приятной новостью с другими. Все, что испытывала мисс Джевонс, она тотчас же рассказывала. Только что она в третий раз рассказала двум своим заинтригованным слушательницам о Потрясающем Поведении мистера Гаррисона. История получилась красивой и с каждым повтором становилась все краше.
— Господи, милая, как же тебе было, должно быть, неприятно, — сказала Мэри Уотерхаус, широко открыв глаза от удивления.
— Мне пришлось ему это позволить, пойми, — с мазохистским удовлетворением объяснила мисс Джевонс, — а то бы я наверняка вылетела отсюда. Держу пари, Эми приложила все усилия, чтобы уговорить его меня уволить, — чтоб ей провалиться. И все, моя милая, из-за дурацких трусов.
— А я бы никогда не подумала, что мистер Гаррисон из таких, — мисс Уотерхаус сделала особое ударение на последнем слове.