— Никогда?
— Никогда, — твердо заявил Уоргрейв. — Они не сумеют найти подтверждений. Мы все это понимаем. — Он улыбнулся своей холодной безразличной улыбочкой.
— Ну знаете, должен сказать, вы настоящий дьявол, — с восхищением проговорил Роджер.
— Я просто не теряю головы. Это вы хотели сказать?
— Не теряете — никогда, кроме, пожалуй, случая с револьвером.
— Да, тогда я сглупил, — нахмурился Уоргрейв. — У меня в тот день нервы пошаливали. Впрочем, это не имеет значения.
— Как и то, что вы позаботились о том, чтобы убрать пулю. Если бы вы этого не сделали...
— Но, как видите, сделал. Насколько мне было известно, — откровенно заговорил Уоргрейв, — я не сделал ни одной из глупых ошибок. Вы очень верно говорили нам об этом в тот вечер, Шерингэм. Убить действительно очень легко, любому человеку с нормальной сообразительностью.
Он откинулся на спинку кресла и снова улыбнулся, на сей раз почти с триумфом. Роджер с восхищением смотрел на него.
— А-а, вы помните тот вечер?
— Конечно помню. На меня тогда ваши слова произвели сильное впечатление.
— Ну что, почувствовали наконец как легко говорить откровенно?
— Пожалуй, да, — помедлив, ответил Уоргрейв. — У меня... у меня, как вы понимаете, было несколько неприятных ситуаций.
— Понимаю. А что касается воображения, у вас его оказалось намного больше, чем я предполагал, Уоргрейв.
— О, как это нужно понимать?
— Мне кажется, для того чтобы совершить удачное убийство, требуется недюжинное воображение. Когда я говорил о том, как это просто, мне такое и в голову не приходило. Получается, это вовсе не просто. Вам пришлось просчитать и предвидеть огромное количество деталей.
— Ну, знаете... — скромно сказал Уоргрейв.
— Не хотите ответить на пару вопросов?
— Пожалуй. Задавайте.
— Ну, прежде всего меня занимает психологический аспект. Каким чертом удалось вам уговорить мисс Уотерхаус пойти с вами в тот дом? Я, между прочим, предполагаю, что дом был выбран в связи с тем, что у нее был ключ от него. Там она предъявила вам свои требования. Это она узнала что все три дома будут пусты на второй неделе августа?
— Да, все правильно, — кивнул Уоргрейв.
— Ну и как же вы уговорили ее туда вас отвести?
— Пожалуй, лучше я вам этого говорить не буду.
— Почему бы нет? Честное слово, никому не скажу. Я же спрашиваю чисто из собственного любопытства. И вам от этого, кстати, никакого вреда.
— Это была ее идея, — раздумывая, ответил Уоргрейв.
— То, что вам надо поехать туда вместе?
— Да.
— Вам было известно, что она воровка?
— Нет, мне это известно не было.
— Тогда как она объяснила вам, откуда у нее ключ?
— А она сказала, что это дом ее тети.
— Как она объяснила, что приглашает вас туда?
— Ой, не знаю. Хороший пустой дом, сами понимаете. Очень удобно, вот и все.
— Но зачем ей понадобился хороший пустой дом, если у нее была квартира, куда вы могли к ней приехать?
— На то были причины, — поколебавшись, ответил Уоргрейв.
— Вы хотите сказать, что она прямо сразу предложила: у меня есть один пустой домик, давай туда съездим?
— Да, почти так все и произошло.
— И вы не намеревались ее убивать, так? И совершенно случайно решили это сделать, когда увидели, какая замечательная возможность вам представилась? — загорелся Роджер.
— Вы почти догадались, Шерингэм, — кивнул Уоргрейв.
Роджер стукнул кулаком по столу.
— И у вас очень кстати оказался револьвер в одной руке и чемодан со смесью песка и цемента в другой! Так надо понимать?! Да, Уоргрейв, а я был прав: воображения у вас все-таки недостает.
— О чем вы? — встревоженно спросил Уоргрейв.
— Ну, выдумок я наслушался по самое горло. Я предоставил вам все возможности доказать, что это вы застрелили Мэри Уотерхаус, но вы сделать этого не смогли. Естественно, не смогли. А почему? Потому что мы с вами оба прекрасно знаем, что это совсем не вы ее убили.
— Тогда кто же это был? — раздраженно спросил Уоргрейв.
— Гаррисон, — ответил Роджер.
Глава 18
Казалось, Уоргрейв наконец признал свое поражение.
— Понятно, — медленно проговорил он, — ну и что же вы теперь намерены делать?
— Это скорее зависит от вас. Если вам хочется повсюду рассказывать, что убийца вы, чтобы прикрыть этого старого подлеца, то, видимо, остановить вас я не смогу. Но спорить с вами нисколько не собираюсь.
— Что вас заставило остановить свои подозрения на Гаррисоне?
Роджер немного отодвинул кресло от стола и положил ногу на ногу.
— Психологически, — начал он несколько дидактическим тоном, — в Роланд-хаусе были только двое мужчин, кто мог бы совершить это убийство. Это я подсознательно понял с самого начала, но меня сбили с толку явные свидетельства против вас. Преступление было исключительно трусливым, и совершил его исключительно хитрый человек. Второму условию вы могли удовлетворять, но под первое не подходили. Это правда, то, что я вам говорил вчера: я сказал Морсби, что убийство — это проявление слабости и меня удивляет, что вы могли до этого опуститься. В конце концов я решил, что это не вы.
— Несмотря на улики?
— Несмотря на улики, которые, по большому счету, подтверждали только возможность и мотив. Я также решил, что из учебного состава Роланд-хауса у Паркера кишка тонка, у Раиса ума не хватит, а Патерсона я и вовсе не брал в расчет. Только у слабохарактерных Даффа и Гаррисона поднялась бы рука выстрелить в ничего не подозревающую девушку сзади, и почему-то мне не верилось, что это сделал Дафф. По складу характера больше других напрашивался Гаррисон — такое это было малодушное, слабовольное, подлое убийство. Пока вы согласны со мной?
— Мне кажется, от утверждения, что у человека был тип мышления, подходящий для совершения именно такого типа убийства, до утверждения, что он действительно его совершил, лежит немалый путь заключений. Такого рода заключения не очень-то нравятся полиции.
— Полиция! — с насмешкой воскликнул Роджер. — Полицию интересуют только такие заключения, которые ведут к осуждению преступника. Меня осуждение абсолютно не волнует. Все, что меня интересует, это добраться до сути проблемы и доказать ее ради моего собственного удовольствия. Что ждет убийцу после, уже не моя забота и не мое дело.
— Понятно, — сказал Уоргрейв, — ну и дальше?
— Насчет Гаррисона, ага. Уоргрейв, я не полный идиот, чтобы не уяснить себе характер человека. В конце концов, это основная часть моей настоящей работы. И меня весьма заинтриговало то, что в начатом мной романе о вас всех в Роланд-хаусе я выдумал такого героя на основе характера Гаррисона, который, воспользовавшись ситуацией, поцеловал девушку, не смевшую ему ни в чем отказать. Не думаю, что это случалось на самом деле. Весь фокус в том, что я уже тогда увидел в Гаррисоне такие черты характера.
— Надо же, — слегка удивился Уоргрейв.
— Да-да, это важный момент. И вот как он проясняет дальнейшее. Обдумав дело, я пришел к выводу, что убийца должен был знать о прошлом Мэри Уотерхаус. Вы сказали, что о нем не знали, и это подтвердило мою догадку о вашей невиновности. Гаррисон сам указал мне на то, что убийство совершил он. И это подтвердило мое подозрение относительно него.
— А Гаррисон знал о ее прошлом?
— Да. У него было анонимное письмо с сообщением о ее проступках. Такое часто случается, видимо, когда кто-то знает о "послужном" списке. Письмо подтвердило мою догадку, что кто-то в Роланд-хаусе наверняка знал о прошлом Мэри Уотерхаус. Помимо этого, в нем есть еще одна важная вещь. Оно говорит нам почти ясно, как началась интрижка между Гаррисоном и мисс Уотерхаус, правда?
— Мне это ни о чем не говорит, — покачал головой Уоргрейв.
— Значит, я не ошибся насчет того, что у вас нет воображения, — со значением отметил Роджер. — Вы бы ни когда не провернули такое убийство, Уоргрейв; только полиция может это себе представить. Но вернемся к Гаррисону: может, вас наведет на мысль вот что. Вчера я заглянул тайком в ящик его письменного стола для личных бумаг и увидел пренеприятную фотографию. Она лежала на стопке, по всей видимости, таких же. Ну как?