— Да, дорогой Лукаш. Едем, — с удовольствием откликнулся на лесть сыщик.
Полицейский снял с вешалки серый плащ, накинул его на руку и поспешил вслед за следователем.
Уже через полчаса инспектор Яновиц и следователь Мейзлик стучали в дверь кабинета доктора Гольдберга, который находился по соседству с анатомическим отделением местной больницы.
— Входите! — откликнулся прозектор, убрал перо и поднялся из-за стола. — Быстро вы, панове. Слава Богу, успел провести вскрытие. Вывод простой: и дама, и её спутник отравлены цианидом. Вернее сказать, их просто напичкали ядом. Признаться, никогда такого не приходилось встречать. Полные желудки отравы. Сложилось ощущение, что они пили смертельный напиток коньячными рюмками.
— Вы думаете, что злоумышленник раздавал цианид ложками, точно, сахар? — усмехнулся инспектор. — То, что они отравлены, я понял сразу, когда увидел вокруг их губ засохшую пену. Но и тогда, и сейчас меня смущает одно обстоятельство: как они приняли яд? Ведь его прежде надо было куда-то подмешать?
— Совершенно верно. К тому же, цианид не действует моментально, — в свою очередь усомнился следователь.
— Вот именно, — кивнул инспектор, — почему никто из них не вышел из купе? Не попросил помощи?
— Всё зависит от дозы. Если доза большая, то жертва теряет сознание и минут через десять-пятнадцать умирает. А если это два самоубийства? Такой вариант вы не рассматривали? — доктор сощурил правый глаз, точно прицеливаясь из ружья.
— Это версия не стоит и ломанного геллера! — воскликнул инспектор. — Они оба молоды, красивы и вдруг — на тебе! — решили отплыть в царство мёртвых! Не кажется ли вам это странным?
Прозектор пожал плечами:
— В жизни всякое бывает.
— Это да, — глядя под ноги, сокрушённо выдохнул следователь. — Помнится, читал я как-то в «Пражских вестях» одну заметку…
Но судебный медик прервал воспоминания Мейзлика:
— Хочу заметить, что строить умозаключения, излагать версии и предъявлять обвинения — ваша работа. Тут уж без меня.
Прозектор открыл ящик стола, вытащил печать и шлёпнул ею в углу листа, на котором только что писал.
— Извольте получить заключение о вскрытии. Простите, у меня много дел. Не смею вас задерживать.
— И всё-таки, вам придётся ещё немного потерпеть наше общество, — заявил инспектор. — С вашего позволения, пан следователь воспользуется этим телефоном и проинформирует мужа погибшей о происшествии. Мы дождёмся его, чтобы провести опознание. Надеюсь, вы не возражаете?
— Звоните, конечно. Просто я оставлю вас в кабинете, а сам уйду на вскрытие. Меня ожидают ещё три «весёлых» трупа. Напились и устроили поножовщину в ресторане. Порезали друг дружку до смерти. А с виду порядочные люди.
Доктор покинул помещение. После его ухода воцарилась неловкая тишина, нарушаемая лишь скрипом петель открытой форточки, боровшейся с ветром.
— Простите, пан Яновиц, но я не знаю номера телефона мужа потерпевшей, — жалобно проскулил Мейзлик. — Может, лучше вы…
— Не беспокойтесь, дружище, вот, — сыщик протянул лист блокнота с цифрами. Это магазин женской и мужской одежды на Виноградах. Попросите пана Плечку. «А всё-таки, я молодец, — самодовольно подумал инспектор, — ловко заставил этого юнца выполнить столь неприятную миссию. Хотя, какой же он юнец? Ему уже лет двадцать пять».
Яновиц придвинул к себе заключение прозектора и принялся читать. Глаза бегали по строчкам, и невольно возник вопрос: «Как же так случилось, что в их желудке оказалось столько яда?».
Он раскурил трубку, вновь ушёл в свои мысли и уже не слышал ни дрожащего голоса следователя, ни скрипа форточки, ни клацанья телефонных рычагов после окончания разговора.
Глава 5
Тайное собрание
Никанор Евграфович Кисловский, высокий старик с седой окладистой бородой, в свои шестьдесят девять лет повидал многое. Ещё, будучи студентом физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета, он организовал революционный кружок, был арестован и три месяца провёл в тюрьме. В 1874 году эмигрировал в США.
В штате Канзас основал земледельческую коммуну, но через четыре года вернулся в Европу. В Лондоне вместе с соратниками открыл «Фонд вольной русской прессы» и отправлял в Россию нелегальную литературу. Вступил в партию эсеров и участвовал в неудачной доставке оружия на английском пароходе «John Grafton». Затем, колесил по Америке, собирая деньги для закупки оружия и дальнейшей отправки в Россию. Ухитрился познакомиться с Марком Твеном. Дошёл до того, что 1907 году отыскал в Соединённых Штатах некоего полковника Купера, участника гражданской войны в США, и вместе с ним пытался разжечь огонь партизанской войны против царя на Урале и в Пермской губернии. Но крестьяне смутьянов не только не поддержали, но и сдали полиции. Американцу удалось скрыться и нелегально переправиться обратно, а Кисловского арестовали при переходе границы. Этапом его отправили в столицу.