— У тебя есть собственные вкусности, — сказала Ханна, сверху вниз глядя на Мойше. Он снова терся об ноги, наваливаясь на них всеми своими двадцатью тремя фунтами.
Мойше мяукнул, и Ханна поняла, что, с его точки зрения, она несет чепуху. Кого она пытается обмануть? Самая дорогая в мире кошачья еда не может сравниться ни с одним из ее сэндвичей с тунцом.
Как Мойше ни старался свалить ее с ног, Ханне все же удалось усесться в кресло, включить телевизор и откусить кусочек сэндвича. Ну и вкуснотища! Сладкий лук Лайзы просто чудо. Надо будет не забыть сказать ей об этом завтра утром. Но сейчас ей предстояло расправиться с целым сэндвичем, и Ханна самозабвенно этим занялась.
Когда сэндвич был съеден (Мойше утешился несколькими кусочками тунца, которые Ханна для него отложила), она удобно устроилась с бокалом вина перед телевизором.
По кабельному ничего интересного не было. Ханна переключала каналы, пытаясь понять, какое удовольствие находят люди в сидении перед телевизором. Лишь одна программа показалась ей интересной: там рассказывали о кексах с изюмом и о том, как они эволюционировали на протяжении человеческой истории.
Ханна по-настоящему увлеклась передачей. Показывали очень красивые в разрезе кексы. Цедра и изюм мерцали, как драгоценные камни при свечах. Она всегда думала, что в идеальном мире кексы должны быть настолько же вкусны, насколько они красивы. Увы! К несчастью, это было не так. Единственный кекс с цукатами, который ей нравился, готовился по ее собственному рецепту. Она придумала его для своего отца, и в нем не было ни единого цуката. Он назывался Папин Шоколадный Кекс, и этот рецепт она собиралась включить в «Кулинарную книгу Лейк-Иден».
Программа уже подходила к концу, когда краем глаза она заметила бело-рыжую тушу. Мойше зачем-то торопился в ванную. Странно, ведь он только что оттуда вышел! Ханна была почти уверена, что этот путь кот проделывает уже не в первый раз.
— Мойше, с тобой все в порядке? — спросила она, вставая. Мойше ходил в ванную, лишь когда ему нужно было в туалет. Если от этой новой еды у него расстроился живот, она завтра же утром позвонит ветеринару.
Когда Ханна вошла в ванную, Мойше сидел на полу около ящика с песком. Но вместо того чтобы залезть в него, чего ожидала Ханна, он перевесился через край, уронил туда что-то и зарыл лапой.
— Странно, — пробормотала Ханна, глядя, как ее кот направился обратно в кухню. Несколько месяцев назад он похоронил в ящике то, что осталось от мышки. Может, он поймал еще кого-нибудь и теперь устраивает ему похороны по-кошачьи? Она взяла совок и раскопала свежую могилку. Нет, это была не мышка, не сверчок и даже не моль. Это был кусок его нового корма для взрослых кошек. Охваченная внезапным подозрением, она продолжила раскопки и обнаружила еще несколько кусков. Выбор места захоронения наглядно выражал мнение кота о вкусовых качествах его ужина.
— Ладно, — вздохнула Ханна, смирившись с неизбежным. Ничто не дается легко.
Войдя в кухню, Ханна посмотрела на Мойше. Он сидел возле миски и пристально следил за каждым ее движением. Когда она направилась к кладовой, где хранился его прежний сухой корм для котят, желтые глаза Мойше загорелись. Ханна вернулась с пакетом и увидела светящееся в них нетерпение.
— Твоя взяла, Мойше, — сказала Ханна, освободив миску и насыпав в нее прежний корм. Она знала, что проигрывает войну человеческого и кошачьего разумов, но у нее вовсе не было желания всю ночь слушать голодные вопли.
На следующий день в «Корзине печенья» было полно народа. Складывалось впечатление, что об убийстве шерифа Гранта слышал весь город до последнего человека, и Ханна подозревала, что по меньшей мере половина жителей узнала эту новость от ее матери.
— Разумеется, нет, — ответила Ханна на вопрос Берти Штрауб и налила ей еще кофе. Это был все тот же вопрос, на который она отвечала целое утро. Каждый, кто заходил за печеньем и кофе, хотел знать, будет ли она заниматься расследованием.
— Но разве ты не хочешь помочь? — спросила Берти и улыбнулась вошедшей Андреа.
— Я буду помогать изо всех сил, но лишь как обыкновенная жительница города.
— А что, если они попросят тебя помочь? Что ты тогда сделаешь?
— Не попросят. — Ханна подвинулась, освобождая место для Андреа, пока та, переваливаясь, ковыляла к стойке. — Убили полицейского, поэтому полиция сама захочет расследовать это дело. Я и не подумаю вмешиваться, и я тут ни при чем.
— Ну уж нет, вмешаешься как миленькая, — прошипела ей на ухо Андреа так, чтобы услышала одна Ханна. Губы Андреа были абсолютно неподвижны и даже растянуты в улыбку. Ханна онемела от изумления. Она не знала, что у Андреа есть дар чревовещателя.