Потом она попросила меня потанцевать.
Я вздрогнул, вспоминая те сладкие моменты. Теперь их магия опалила меня. Диана собрала много сведений о дворянах на балу. Но она уже знала о Ранджпоте. Ее прикосновение к моей руке? Я прочитал это как нежелание закончить наш танец. Это тоже был обман? В проклятой гардеробной она сказала, что любит меня! Эти слова шепотом по дороге домой, эти объятия!
Я подошел к глиняному горшку и напился из металлического стакана, напиток за напитком, который не угасал. Когда я предложил использовать боксерский матч Саттона, чтобы выманить Акбара, Диана побледнела, прокляла меня и вылетела. Было ли это из-за страха, что меня обидят, или из-за беспокойства за Акбара?
«Я сказала тебе держаться подальше от моей семьи», - кричала она у башни с часами, когда лезвие Акбара коснулось моей шеи. Неужели они поссорились много лет назад из-за любовной ссоры? Мои сомнения накапливались, похоронив меня.
В мою дверь раздался стук. Благодарный за прерывание, но в то же время раздражительный и неуравновешенный, я, хромая, подбежал к двери, чтобы открыть ее.
"После полудня!" - сказал суперинтендант Макинтайр, глядя на мое изможденное состояние.
Я сглотнул и помахал ему рукой.
«Празднование?» Он взял со стола металлический стакан и принюхался. Его брови приподнялись. «Это не спиртное».
Я коротко улыбнулся. «Присаживайтесь», - сказал я, перемещая газеты, чтобы освободить стул.
"Как ты себя чувствуешь?" - спросил он, вместо этого присоединившись ко мне у окна, кивая на повязку на моей шее.
"Я в порядке. Вы видели их, Фрамджи? " Я спросил.
Он бросил на меня проницательный взгляд, затем кивнул. «Получил их заявления вчера. В основном соответствует твоему ».
Это было не то, что я хотел знать. "С ними все в порядке?"
«Молодой Фрамджи выздоровел». Его губы дернулись. «Мисс Фрамджи выглядела немного измученной».
Думая о ней, мне было больно. После Карачи меня охватило благословенное онемение. Как я выбрался из этого странного тумана? Дело Фрамджи … Письмо Ади вернуло меня.
Встретив жидкие серые глаза Макинтайра, я сказал: «Мне нужна работа».
Макинтайр задал пару вопросов, затем сказал мне встретиться с ним в полиции на следующее утро и уехал. Я продолжал распаковывать вещи, но вид моей одежды напомнил мне о той доброте, которую оказали мне Фрамджи. Мне нужно было увидеть Диану, но я тоже боялся этого, как конец мечты. Я был таким дураком.
Вечером того же дня я услышал стук в дверь. Не ожидая посетителей, я в недоумении открыл ее.
Диана стояла там и выглядела взволнованной. Она пришла ко мне в квартиру одна, рискуя своей репутацией, рискуя разоряться. Макинтайр сказал, что она выглядела нездоровой, но она болела не только этим. У нее были секреты - я вспомнил, как она отвлекла наши разговоры от времени, проведенного в Англии.
Глядя на нее, покрасневшую и помятую на моем пороге, я не был уверен, что это имело значение.
«Вы хотите, чтобы я ушел?» спросила она.
«Ради бога, Диана».
Когда я сказал ей, что подвел своих товарищей в Карачи, она настояла на том, чтобы я не винил себя за это. Она поверила в меня, потребовала, чтобы я отпустил это, двинулся дальше. Она отказалась признать, что я трус, настаивала на том, что знает меня, но этого не могло быть.
Она зависла, ее лицо исказилось раскаянием.
Я вернулся к формальности. «Тебе нельзя здесь быть».
Она покачала головой. «Тебя не было в больнице». По этим атласным щекам текли слезы.
Она была моей жизнью. Что бы она ни делала, все было ясно как день. Она завоевала мою любовь своим остроумием, своей заботой - как я мог разлюбить ее сейчас? Ее тоска, полу-мучения, полу-ярость рассказали мне все, что мне нужно было знать.
Закрыв дверь, я схватил ее на руки. Спустя много мгновений, когда мое дыхание замедлилось, я мог слышать, что она говорила. Диана всхлипнула: «Это было ужасно. Кровь! Но я должен был это сделать. Мне пришлось."
«Да», - сказал я. Кровь. Она говорила об Акбаре.
«Джим», - прошептала она мне в шею. «Как ты живешь без этого?»
Как в самом деле! Я прислонился к стене, обнимая ее, чувствуя напряжение в ее узком теле. Я снова был кораблем в гавани, переправа позади меня. Ее предательство, как я его видел, оставило меня в тупике.