Но Диана тоже страдала, борясь с тем чувством вины и мучений, которое я не мог себе представить. Ее тело казалось птичьим, хрупким, но легким и теплым. Ее руки обвились вокруг меня с отчаянной силой. Как жить без этого - она мне только что рассказала, что ее болело. Это мягкое признание растопило меня.
«Найдите что-нибудь, что нужно исправить, что-нибудь построить, - сказал я ей в волосы, - и часы проходят».
Она пристально посмотрела на меня, коснувшись моей небритой челюсти. «Ты выглядишь так же плохо, как я себя чувствую».
Я улыбнулся ее прикосновению. «Ты выглядишь … чудесно».
Она горько усмехнулась. «Лжец», - сказала она и поморщилась. «Джим, мне очень жаль».
«Вы знали Акбара», - сказал я, и колючкой вонзился в меня, - «но вы ничего не сказали».
Она отстранилась, взывая к своему пылу. «Джим, я объясню, если ты послушаешь».
Я сглотнул и кивнул.
Ее рот скривился. «Как ты понимаешь? Ты не женщина! Общество не допускает мимолетного знакомства, понимаете? Женщина либо невиновна, либо фигня. Между ними нет ничего! Если бы я сказал вам, что встретил его на балу в Лондоне, что бы вы в этом прочитали? Он ухаживал за мной? Я его подбадривал? »
Вот оно, чего я боялся. Я искал ее глаза. "А ты?"
Она разразилась: «Я думала, он друг. Но, Джим, он угрожал мне. Четыре года назад в Лондоне. Я сказал ему пойти к дьяволу ».
"Под угрозой, как?"
Ее губы сжались. «Когда я не согласился с его требованиями, он пришел в ярость. Назвал меня дразнить. Сказал, что заставит меня пожалеть об этом ».
«Диана, почему ты не сказала?»
Она умоляюще покачала головой. «Кто бы в это поверил? И папа так хотел, чтобы я хорошо вышла замуж - это бы все испортило. Но это бесполезно. Как только папа проверил родословную мальчика, его имущество, семейные связи в хастегари, я обнаружил, что не могу его терпеть! Он не говорит или слишком много говорит! Он сделает мне смешные комплименты, но не станет говорить с женщиной о политике. Я не мог этого вынести. Папа так хочет найти мне хорошую пару. Я не мог сказать ему, что знаю Сулеймана, и разочаровать его ».
«Ты мог бы сказать мне».
Ее голос дрожал, и она сказала: «Я не могла, Джим! Вы бы увидели меня иначе. Я не мог тебя потерять! Если бы я был в тебе уверен, я бы сказал. Но как это было, хорошо. Я заколебался. Тогда было уже поздно ».
В ее объяснении, каким бы запутанным оно ни было, было звучание правды. Теперь я понял ее беспокойство, ее настойчивый взгляд перед отъездом в Симлу, когда она пыталась связать нас поцелуем. Я прижался губами к ее лбу.
Диана прошептала: «Ты меня простишь?»
"Мм." Под угрозой запаха лаванды и мыла и моего собственного желания, эта густота переполняет мою грудь, как я мог не делать этого? Прошли спокойные моменты. Но мы не могли оставаться в этом месте. Время, как угрюмый квартирмейстер, требовало действий, настаивая на решении. Что мы могли сделать, Диана и я, чтобы быть вместе?
Она пошевелилась и сказала: «Это то, что ты будешь делать? Продолжай решать проблемы, найдешь еще одну загадку? »
Я устроил ее более комфортно против себя. «Работа на Ади сохраняла меня в здравом уме. Ты, дорогая, ты показал мне, что я ошибался насчет Карачи, каким я его запомнил. Я могу продолжать из-за тебя ».
«Джим», - сказала она. «Это то, что я должен делать? Продолжайте, как будто ничего не случилось? "
Ее горечь пронзила меня знакомым кусочком. Когда я отпустил ее, она сказала: «Возможно, есть выход. Быть вместе. Можешь прибраться и прийти поужинать? Я буду ждать внизу в карете.
ГЛАВА 67
ПРИГОВОР
За ужином Диана рассказала родителям о своем знакомстве с Акбаром в Лондоне и ответила на их тревожные вопросы. Когда посуду убрали, я спросил: «Ади? Макинтайр спросил меня, кто стрелял в Акбара. Я не сказал. Это был ты?"
Он покачал головой. «Я нашел револьвер у двери. Но руки у меня были связаны и совсем онемели. Я не мог прицелиться. Вы двое были заперты у стены. Я не мог рискнуть и выстрелить. Приехала Диана, и когда ты закричал, она застрелила его ».
Печаль во благо! «Секундой позже он перерезал бы мне горло». Я коснулся своего шрама, повернувшись к Диане. «Где ты научился стрелять?»
Она покраснела. «Я умоляла свою подругу Эмили-Джейн научить меня. С винтовкой было безнадежно - она повредила плечо. Но из пистолета Ремингтон ее отца стрелять было легче ».
Ей-богу, она хорошо выучилась. Я сказал: «Благодаря этому я жив. Спасибо, мой дорогой." Повернувшись к Ади, я попытался взять более легкую ноту. «Что ж, сэр, как и было обещано, у нас не будет отчета по газетам. Но, Ади, когда все это забудется, возможно, я напишу книгу ».