Прядь волос упала ему на лоб, теперь покрытый горем.
Это было моим знакомством с жертвами этого дела, женщинами, когда я начал думать о них. Бача, девятнадцатилетний, женился год, а Пиллоо, шестнадцать, только что вышла замуж и предана своей новой невестке.
- Это обычное дело среди парсов, сэр? В пятнадцать выйти замуж, но остаться дома на потом?
Брови Ади приподнялись. «Полагаю, это компромисс. Традиция гласит, что девушки должны выходить замуж молодыми, но реформаторы, такие как наш друг Бехрамджи Малабари из Симлы, выступали против этого. Диана отказалась выходить замуж, хотела получить образование, поэтому папа отправил ее заканчивать школу под Лондоном. Пиллоо был более склонен к домашнему хозяйству ».
Итак, одна сестра была в Англии, другая была замужем. Я очень мало знал о парсах, потомках средневековых беженцев из Персии.
Я спросил: «Что вы можете рассказать мне о дне мероприятия?»
Мой клиент сделал три вдоха и сцепил пальцы вместе. «Двадцать пятого октября Бача и Пиллоо сказали, что навестят сестру моей матери в Черчгейте. Они отправились в путь около трех часов дня, но … так и не доехали. Вместо этого они поднялись на смотровую галерею университетской башни ».
Я знал это. Библиотека или читальный зал университета были популярным местом для встреч с друзьями или просмотра газет, большую часть дня они были заполнены студентами и юристами. Я сказал: «Башня с часами Раджабай возле читального зала. Они сказали, что пойдут туда? »
«Дома никому не сказали».
Дамы скрыли свой план посещения башни или просто передумали на полпути? Здесь я был в невыгодном положении. Армейская жизнь мало что рассказывала о женщинах и их мотивах. Зачем им лгать о своем местонахождении?
«Кто их там видел?» Я спросил.
«Хавилдар, страж башни с часами, проводил их по лестнице. Двое братьев и сестер - на самом деле дети - видели, как они поднялись на смотровую площадку ».
"Их имена?'
Брови Ади нахмурились. «Охранника звали Бхимса. По-моему, дети из семьи Тамбей.
"А потом?"
«Незадолго до четырех часов Бача … упала насмерть. Вскоре из галереи выпал и Пиллоо. Мне сказали, что она жила несколько мгновений.
Разрыв во времени между смертями женщин вызывал недоумение.
«Были ли другие свидетели?»
- Ты имеешь в виду потом? О, да. Библиотекарь - его звали Апте. Обвинения были предъявлены Фрэнсису Энти, клерку, дававшему показания, и Манеку, парсу, а также двум сообщникам-мусульманам ».
Я добавил их в свой список. Я мог посетить университет и разыскать других свидетелей, но у меня было мало надежды проанализировать десятки студентов, которые могли там присутствовать.
«Как скоро приехала полиция?»
«Прямо сейчас, кажется. Неподалеку находится Высокий суд Бомбея. Суперинтендант полиции Макинтайр показал, что прибыл туда в десять минут пятого и оцепил территорию ».
"Почему был арестован Манек?"
Ади перевела дыхание. «Манек выглядел неопрятным и запыхавшимся, чему у него не было объяснений. Это в отчете Макинтайра.
«А мусульмане? Почему их арестовали? »
«Ходжи, да. Перед смертью Энти, клерк, сказал, что видел ссору в башне, в которой участвовали Манек и два мусульманских мужчины, Сет Акбар и Саапир Бех. Манек утверждал, что не знает их. У обоих были алиби в другом месте.
Итак, полиция решила, что Манек и Ходжи лгали, и поверила истории Энти. Почему? «Бег предстал перед судом, но Акбара не нашли?»
«Нет», - вздохнула Ади. «Это известное имя - Акбар был древним королем Моголов, понимаете? Любопытно, что у нас нет его имени, только имя Сет … Я понял, что он влиятельный. Не удалось найти ».
Это было странно. «Я спрошу об этом суперинтенданта Макинтайра».
ГЛАВА 4
ОТЕЦ
На следующее утро башня с часами пробила восемь, и я вошел в офис Chronicle и обнаружил, что он пуст. Репортерам еще рано, потому что утренние газеты вышли в пять, а вечерние парни еще не прибыли. Стремясь начать расследование, я опустошил свой стол от вещей и оставил записку своему младшему редактору - вопросы, требующие срочного внимания, - тем самым приостановив на время свою журналистскую карьеру. Я бы, конечно, объяснил лично, но пока этого достаточно.
На закрытой ставнями базарной улице с пустыми навесами, перевернутыми телегами и тонгами корова жевала и хлопала хвостом, но в остальном не обращала внимания. Мне нравилось чувство незаметного проскальзывания. Если кто-то вписывался в картину, мало кто смотрел ближе.