Начав с первозданной кровати, я осмотрел камеру. Отсутствие вдавления головы в вышитых подушках; ничего не было скрыто ни под ним, ни между матрасом и каркасом. На прикроватной тумбочке стояли книги: «Шекспир», «Марк Твен» и «Странное исчезновение » Анны Кэтрин Грин. Копия книги Эллиса Белла « Грозовой перевал », закрученная по краям. Я поднял его и пролистал страницы - никаких заметок или писем.
На туалетном столике были щетки, гребни и духи. У аккуратной секретарши у окна были деревянные лотки для бумаги и ручек, сухая чернильница.
Когда Ади вернулась спокойная, я спросил: «Была ли переписка? Письма и тому подобное? "
"Да. Это в юридических коробках. Ничего полезного, но добро пожаловать к ним ».
Я присел у маленького стола, выдвинул ящик, нашел листы бумаги и металлическую коробку. «Она занималась деньгами? Платить слугам или бакалейщикам?
"Да. Должно быть три, может быть, четыреста рупий ».
Я тряхнул глянцевую металлическую коробку, она затрещала. На крышке дама в фиолетовом чепце и зонтике улыбнулась солдату в красной форме. На нем было выбито название Mackintosh's Toffee De Luxe. Открыв крышку, я протянул ее клиенту - пустую, если не считать нескольких монет и булавок.
Ади сказала: «Мама или папа, скорее всего, это приняли ... Я мало что помню с того времени».
Отсутствие наличных не вызвало беспокойства. Не зная, что с этим делать, я записал отсутствие.
"Могу я?" Я указал на комод.
Ади кивнул, сжав губы. Его бледное лицо говорило, что он редко, если вообще когда-либо, входил в эту комнату. В первом ящике обнаружился набор коробок, содержимое которых я изучил и обнаружил, что это женские украшения.
"Все учтено?" Я спросил.
Он кивнул.
В следующем ящике лежала мелкая одежда, платки и тому подобное. Я перемещал их карандашом, ища буквы или заметки. Никто. В нижнем ящике лежали вышитые бисером игрушки, швейные вещи и несколько мягких вещей, вроде тех, что хранятся в детстве. Оплакивая девушку, которая хранила свои игрушки, я тихонько закрыла ящик.
В поисках свидетельств душевного состояния дамы, я прошел мимо богато украшенного зеркала в пол к паре деревянных альмир; шкафы - изысканно вырезанные.
"Сахиб?" В дверном проеме стояла невысокая женщина в сари с глубоко морщинистым лицом. Я взял ее в качестве горничной Бачи.
Ади сказал: «Ах. Джиджи-бай, мы кое-что ищем ».
Женщина открывала каждую альмиру, обнаруживая на полках платья и ткани. Запах пудры и лаванды доносился в комнату, как физическое присутствие, как если бы сама дама повернулась и поприветствовала нас.
Мы видели шелк, парчу и всевозможные кружева. Бача отдавал предпочтение пастели, нежным узорам и богато вышитым бордюрам. Увы, мы не обнаружили писем или журналов, которые, как я представлял, молодые женщины могли бы спрятать среди своей одежды.
Как я могу спросить горничную о ее хозяйке? Она мало что рассказывала мне, незнакомцу. Поймав взгляд Ади, я наклонил голову к женщине.
Поняв намек, он спросил: «Аа, она что-нибудь говорила в тот последний день?»
Когда горничная начала оживленно шептать, Ади перевела на гуджарати полутон. «Бача-биби был любимым, драгоценным ребенком, красотой самого Бога», - сказала женщина. «Она любила сады, сахиб. Я принесу ей цветок с чаем. Она читала газеты, пока я делал ей прическу. Каждое утро она спрашивала ваших сестер и братьев: «Как дети сегодня?»
Когда она закончила, Ади спросила: «И Манек, она когда-нибудь говорила о встрече с ним?»
«Нет, нет, сахиб!» женщина воскликнула: «Бача-биби была чистой, доброй и доброй».
Я посмотрел на Ади, и он кивнул. Баха не знал молодого Манек-слесаря.
Я вздохнул. Возможно, мы ошибались. Что, если бы двое других мужчин, мусульмане, были известны жене Ади?
«Ааа, а что с Сапир Бехг? Был ли он другом? "
Похоже, женщина не знала этого имени.
«Сет Акбар?»
Она тоже этого не знала. Это меня озадачило. Эти двое ходжа предстали перед судом как сообщники Манека. Конечно, она слышала их имена? Она лгала, чтобы защитить свою любовницу?
«А что насчет мисс Пиллоо? Она их знала? - спросил я, глядя на ее отражение в стекле.
«Я не знаю, сахиб». Она выглядела встревоженной. Она поручилась за Пиллоо, но не сильно. Странно, ведь Пиллоо был из этой семьи, а Бача - новой невестой. Почему сдержанность?