Ляхов, улыбаясь, осмотрел и левую ногу Шмакова, и правую его ногу, потом провел глазами по темным волосам Антона, что были старательно зачесаны к щекам, и, протягивая руку, сказал весело:
- Ну, здравствуй, герой.
Шмаков глянул исподлобья, удивленно буркнул: "Привет. Как съездил?" и протянул Виктору Николаевичу руку в протертом рукаве.
- Да-да, как съездил? Впечатления? Масса, конечно, - оживленно говорил Першин, потирая руки от предстоящего удовольствия.
И Ляхов, что и не заходил никогда в этот кабинет, развернул свободный стул, сел вполоборота к обоим и стал рассказывать, как упруга была вчера вода в океане, как щедро заморское солнце.
Рассказ подходил к проводам и отлету, когда дверь распахнулась и в кабинет впорхнула Нинель Лисокина.
- Мальчики! О, какие люди в Голливуде, - Нинель раскинула руки, словно собиралась обнять Ляхова, и подмигнула ему хитро, и Виктор Николаевич густо рассмеялся: нашла-таки, эта пройдоха, место его пресс-конференции.
Нинель махнула волосами и, взглянув на Шмакова, спросила у Першина:
- Владимир Иларионович, как вы насчет чайку? Или - кофейку?
- Я не возражал бы, - с улыбкой глядя на Антона, что вновь затюкал по клавишам, отозвался Першин. - А наш гость?
- С удовольствием! Прекрасная страна Америка, но чай там заваривать не умеют. Это отдельная тема, - приподняв палец, оживился Ляхов, но тут же обернулся к Нинель. - Хорошо бы здесь.
Нинель приподняла брови, что означало: "Чудны дела твои, Господи": Ляхов обыкновенно чаевничал у редактора и не вел светские беседы в кабинетах коллег.
Нинель быстро глянула на Ляхова и усмехнулась, словно разгадала замысел Виктора Николаевича: и зачем он здесь, и почему хочет почаевничать с этой парочкой, но, вмиг погасив усмешку, сказала кокетливо: "Как мило", - и крутанулась к двери.
Ляхов улыбнулся подобной "прозорливости" и галантно предложил: "Помочь?"
- Я помогу, - буркнул Шмаков, вытаскивая ногу из-за ножки стула, и Ляхов вновь улыбнулся: Шмаков скрывается от его расспросов. Сейчас и на задание умчится.
Не обманув ожиданий Виктора Николаевича, беседа перешла к роману.
Столько разговоров. И о романе. И вокруг романа. А все же - кто автор?
Першин стал обстоятельно излагать подробности этой запутанной истории, а Шмаков буркнул:
- Мент, - и, хлебнув из чашки, буркнул вновь. - Или уголовник.
Виктор Николаевич приятно рассмеялся: Шмаков узнал себя в герое, несомненно, вот и злится на автора. При всей своей непутевости, Антон - парень интеллектуальный, в литературе разбирается и, конечно, понимает, что роман написан не работником юстиции: упор в рассказе не на преступление, а на внутренний мир героя, на внутренний мир журналиста, даже писателя, талантливого и невостребованного - этот мир милиция не знает. Не знают его и уголовники.
Не гася веселости на лице, Ляхов развернулся к Першину:
- А что говорят в "кругах"?
Першин стал обстоятельно рассказывать, в каком замешательстве члены жюри, присудившие роману первую премию.
Господи! - едва не воскликнул Виктор Николаевич, и лицо его стало серьезным. - Ну, конечно! Ведь Першин - член жюри. И члены жюри общаются между собой. Кто реже, кто чаще. По телефону, по интернету, возможно, и живьем. И все они - литераторы. Конечно, автор романа - один из членов жюри. О Шмакове он наслышан: мир тесен; внешность Шмакова знает: тот вечный спутник Першина на всевозможных презентациях; а все недостающие детали почерпнул из бесед с Першиным. Возможно, сам себя и номинировал. Ляхов усмехнулся: статья получится - блеск, главное - успеть все выяснить и опубликовать материал прежде, чем автор романа объявит о себе.
Кто же? Ну, список номинаторов - не проблема. Он есть на сайте конкурса.
Виктор Николаевич вновь почуял запах зверя: здесь он, рядом, кружит поблизости.
- Фаины Сергеевны, - уловил Ляхов слова Першина и, занятый своими мыслями, не сразу понял: при чем здесь Бабицкая? Эта дама, и хорошая литература? Номинация Бабицкой?!
- Но этого не может быть! - воскликнул Ляхов, и Першин закивал согласно:
- Да, вот такой пассаж. И Бабицкая была справедлива, и премия досталась достойному, а автор: - Владимир Иларионович развел руками и вздохнул.
Да нет, - думал Ляхов. - Ну, как же так? Бабицкая?
Подобный поворот событий путал стройную версию
Хотя:
Прекрасно! Осталось выяснить, кто из знакомых Першина имеет неплохие отношения с Бабицкой - господину с улицы эта мадам протежировать не станет! и вот он, зверь дорогой. Он, Ляхов, тут мудрит, капканы по лесу расставляет, а зверь сам бежит к яме.
И Виктор Николаевич вернулся к разговору.
Несмотря на сомнительную туманность истории с публикацией и ее автором, Першин находил в романе все больше достоинств и теперь увлеченно рассуждал о его подтексте.
Скажем, главный герой - Бондарь. Случайна ли эта фамилия или она несет смысловую нагрузку? (Если предположение его и Антона о том, что Анисим Мешантов - псевдоним, который надо читать как Злостный Исполнитель, законно предположить, что и фамилия главного героя имеет особое значение).
- Бондарь! По крупному счету, это простой трудяга, ремесленник. Он делает неэффектную, но нужную утварь, или - необходимую, но незаметную работу, увлеченно рассуждал Владимир Иларионович.
- Да! - улыбаясь, поддержал идею Першина Ляхов и весело посмотрел на Шмакова. Бондарь делает бочки, а прототип - затычка в каждой из них; ладно бы только в пивных.
Виктор Николаевич откинулся на спинку стула, засмеялся.
Першин принял смех Ляхова за одобрение своей теории и, довольный, развернулся к Шмакову:
- Антон, ты согласен с такой трактовкой?
- Я думаю, то фамилия какого-нибудь умника, - буркнул Шмаков, выуживая из варенья ягоды. - Из издательства. Или еще откуда.
Першин с досадой повел головой:
- Нет, не скажи. Ничего случайного в романе нет. Куда ни глянь - все имеет второе дно. Я только сейчас начинаю понимать, почему убитый - Старик. Не Василий Иванович Пупкин. Не Яков Семенович Линденбран. Старик. Тогда понятен псевдоним. Злобный Исполнитель, но кто? Писатель? Нет. Злобно время, что перечеркнуло все, созданное стариками. Страна, что так беспощадна к нашим старикам. Их убивает безденежье, бесправье. Уныние, наконец! А герой - он просто орудие, мелкая сошка, исполнитель. Вот отгадка псевдонима!
Шмаков вскинул голову, глянул на Першина из-под густых бровей и ртом, полным варенья, глухо обронил:
- Ну, ты даешь...
- Однако, почему автор - исполнитель и злобный, - с интересом поглядывая на обоих диспутантов, спросил Ляхов. Он не знал шмаковской трактовки имени автора. - И почему Бондарь: слепое орудие? Он одержим ненавистью к старику, в сущности, ему незнакомому.
- Герой - маньяк, - буркнул Шмаков, продолжая поглощать варенье. - И автор - маньяк.
Першин встрепенулся, чтобы парировать реплику Шмакова, но тут тихо, не поворачивая головы от стола, заговорила Нинель:
- Он убивает не ради выгоды. Это не ограбление. Ограбить он мог другую квартиру, более шикарную. И забирает только кейс. А что в том кейсе? Деньги? Документы? Рукописи? Мы не знаем.
- Ну, - поддакнул Шмаков. - И я говорю: маньяк.
- Он ненавидит Старика, - все так же тихо и не поднимая головы от стола, говорила Нинель. - Почему? почему он ненавидит Старика, и именно Старика? Может быть, потому, что Старик прожил долгую жизнь, значит, пережил все трагедии века, все репрессии, войны, и остался цел, как? Какой ценой? А герой - одинок. Где его родители? Где его семья?