Группа УНОВИС
Влияние Малевича и его сторонников на культурную жизнь Витебска росло день ото дня. Уже в начале двадцатого года группа утвердителей нового искусства стала доминировать в народном училище. Эти художники-преподаватели отказывались признавать авторитет комиссара Шагала. Между Шагалом и Малевичем разразилась настоящая война (вплоть до того, что, как тогда говорили, Шагал чуть не пристрелил Малевича из своего комиссарского мацзера).
Итог этой войны был плачевен для Шагала. В мае 1920 года комиссар отбыл в командировку, и она оказалась для него роковой. Ученики Шагала, которые в его присутствии боялись даже пикнуть, с отъездом своего учителя тут же перешли к Казимиру Малевичу. Когда Шагал вернулся в Витебск, он обнаружил, что у него не осталось ни одного ученика. Комиссар понял, что он никому не нужен в родном городе.
От обиды или назло всем, в июне 1920 года Марк Шагал слагает с себя все должности и уезжает. «Витебск, я тебя покидаю. Оставайся один со своими селедками», – бросает бывший комиссар на прощание. Сначала он едет в Москву, а оттуда – в Париж.
Марк Шагал с женой Беллой и дочерью Идой в парижской мастерской. 1927 год
И вот там-то, в Париже, будучи все еще потрясенным из-за предательства Малевича, Шагал многое переосмыслил, взглянул другими глазами на свою жизнь в искусстве. Ему открылись старые, простые истины, что место художника – у мольберта, а не на заседаниях народных комиссаров. И первый учитель, несмотря ни на что, достоин уважения и почитания.
Уже осенью 1921 года Шагал пишет Иегуде Пэну из Парижа: «Я вспоминаю себя мальчиком, когда я подымался на ступени Вашей мастерской. С каким трепетом я ждал Вас – Вы должны были решить мою судьбу в присутствии моей покойной матери. И я знаю, скольких еще в Витебске и всей губернии юношей Вы судьбы решали. Ваша мастерская первая в городе манила десятки лет. Вы первый в Витебске. Город не сумеет Вас забыть».
Сидя вечером в гостинице, Минкин продолжал читать письма Шагала. Одно из них его крайне заинтересовало. Шагал настойчиво предлагал Пэну уехать из России, привезти свои картины в Париж. Обещал учителю золотые горы, европейскую славу.
В следующем письме Шагал упрекал Пэна за отказ приехать к нему во Францию. Писал, что он горько пожалеет, если останется в СССР.
Минкину невольно вспомнилась печка в квартире художника, забрызганная кровью.
ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ…
Утром Минкин пришел в НКВД раньше обычного. Сквозь открытую дверь в кабинет Горбалени он увидел молодую красивую женщину. Она истерично кричала на начальника следственного отдела, а тот, в свою очередь, оскорблял посетительницу грязными словами.
«Черт знает что, – подумал Минкин. – Они тут все с ума посходили, что ли?»
И тут до помощника республиканского прокурора дошло, что он случайно стал свидетелем семейного скандала.
«Да не раздевалась я, понятно тебе? – кричала женщина. – Считай, что это мой каприз. Мне опротивела эта нудная жизнь!»
С этими словами женщина выбежала из кабинета.
«У вас красивая жена», – сказал Минкин Горбалене.
«Да уж, послал Бог подарочек», – скривился начальник следственного отдела.
И тут Минкина пронзила догадка. Жена Горбалени позировала Пэну для портрета в стиле «ню»! Да-да, кажется, он видел это лицо среди вереницы картин в потайной комнате. Только Горбаленя, естественно, не сказал тогда, кто изображен на портрете в обнаженном виде.
Минкин спешно отправился на квартиру Пэна, чтоб проверить свою догадку. Дверь в потайную комнату на этот раз была не заперта.
Он несколько раз просмотрел вереницу портретов обнаженных женщин.
Жены Горбалени среди них не было.
Минкин вышел на улицу. «Как же я мог так ошибиться? – мучительно думал помощник прокурора Белоруссии. – У нее такое запоминающееся лицо».
Вдруг его осенило: эскизы! Ну конечно же! Чуть не бегом вернувшись в квартиру Пэна, Минкин принялся лихорадочно листать стопку набросков.
Вот оно, лицо жены начальника следственного отдела. Томная улыбка, полуприкрытые глаза. А где же сама картина? Или художник не успел ее написать? Но за что тогда Горбаленя оскорблял свою жену, если портрета в стиле «ню» не существовало?
Минкин достал опись картин Пэна, сделанную за две недели до убийства. Нашел обширный раздел «обнаженная женская натура». Снова вошел в потайную комнату. Присмотрелся. К каждому портрету комиссией был приклеен номерок.