– Три, включая мою, – без колебаний ответила миссис Сандерс.
Похоже, она не лжет. Когда на стоянку вошел Вексфорд, на втором уровне находилось четыре машины, одна из которых уехала – та самая нетерпеливая девушка за рулем красного «опеля». Это было в восемь или десять минут седьмого.
– Вы никого не заметили на стоянке?
– Ни одной живой души.
Вексфорд подумал, что миссис Сандерс, наверное, вдова и, судя по ее преклонному возрасту, не работает, во многом зависит от сына, особенно финансово. А сын, скорее всего, живет неподалеку. Только позднее инспектор понял, как ошибался.
В нос Вексфорду снова ударил запах дезинфицирующего средства. Видимо, миссис Сандерс заметила, что инспектор принюхивается.
– Я ведь трогала труп, – пояснила она, – поэтому вымыла руки антисептиком.
Давненько он не слышал от свидетелей слова «труп», последний раз это было несколько лет назад. Вексфорд поднялся, чтобы откланяться. Хозяйка подошла к окну и резким движением задернула шторы из коричневого репса. В комнате пахло, как в операционной. Инспектор предположил, что занавески она держала открытыми, чтобы не пропустить момент, когда приедет сын. Он обратил внимание на медный карниз над дверью: обычно на такие вешают портьеру, от сквозняка. Однако здесь ничего не висело. Вексфорд решил отложить вопрос, который пришел ему в голову, до следующего раза.
Отправляясь к мужу убитой, Бёрден взял с собой Дэвидсона. Не впервые на долю Майкла выпадала тягостная обязанность приносить плохие вести родственникам, и каждый раз он мучился, зная, каково терять близких. Ведь его первая жена скоропостижно умерла. Одно дело сказать, что жена погибла в автокатастрофе, и совсем другое – сообщить об убийстве. Он прекрасно знал, что большинство убийств совершают близкие родственники. Есть вероятность, что и в данном случае убийцей окажется муж.
Бёрден приехал на место преступления раньше Вексфорда. Специалисты уже убрали грязный бархатный занавес, которым была накрыта миссис Робсон, фотограф начал делать снимки, затем под телом обнаружили ее сумочку. Дождавшись, когда фотограф закончит, Самнер-Квист, надев перчатки, извлек сумочку из-под тела, щелкнул замком и вместе с Верденом заглянул внутрь. Они извлекли оттуда обычный набор документов, бумаг, вещей: водительские права, кредитки, квитанцию из химчистки, два нераспечатанных письма, чековую книжку, косметичку, в которой лежали компактная пудра, бумажные носовые платки, шариковая ручка и две английские булавки. На конвертах был адрес: Кингсмаркэм КМ10, Хайлендс, Хастингс-роуд, 23. Одно письмо адресовано миссис Гвен П. Робсон, второе – мистеру и миссис Робсон.
Возможно, для мужа это не станет потрясением, подумал Бёрден. В его работу входило определить реакцию родственников на страшное известие. Машина взбиралась вверх по длинному склону, и он проговаривал в уме, что скажет мистеру Робсону. Когда Бёрден только переехал в Кингсмаркэм, Хайлендс был пригородом: вересковые склоны, увенчанные лесами, днем с вершины холма можно было увидеть древнюю достопримечательность – Кольцо Баррингдин, дубы, растущие по кругу. Сейчас темно, лишь на горизонте мигают редкие точки огней, и Кольца не видно. Дорога на Хайлендс ярко освещена, именно по ней Гвен Робсон могла бы вернуться домой на своем серебряном «форд-эскорте». Проехала бы по Истборн-авеню, свернула на Хастингс-роуд. Если бы ее не убили.
Бёрден приезжал сюда лишь однажды, хотя район Хайлендс отстроили лет семь назад. За это время придорожные деревья вытянулись, сады разрослись, с домов сошел лоск новизны, и они перестали походить на веселые разноцветные кубики, расставленные рукой мальчишки-великана. Особняки на две семьи чередовались с коттеджами, а также небольшими трехэтажными многоквартирными домами. Напротив дома 23, в котором и проживала миссис Робсон, выстроились небольшие бунгало для престарелых. Ничем не лучше прежних богаделен, подумал Бёрден. Благодаря жене он стал лучше разбираться в социальных проблемах. Возле двери Робсонов – красная проволочная подставка для молочных бутылок, на ней надпись красными буквами: «Спасибо, мистер Молочник». На подставке сидела пластиковая кукла в белой куртке, с зажимом для записок в руке. Вот она, тихая радость семейной жизни. Как нелепо. Бёрден переглянулся с Дэвидсоном и позвонил в дверь.
Открыли почти сразу. Наверное, уже заждались, переволновались, вскакивали на каждый звонок.
– Мистер Робсон?
– Да. Кто вы такие?
– Мы из полиции. – Бёрден показал удостоверение. Как смягчить удар? Как причинить меньше боли? Им нечем порадовать этого человека. – Боюсь, у нас плохие новости. Вы позволите войти?
Мистер Робсон – полный невысокий мужчина, с круглым совиным лицом и острым носом. Бёрден заметил, что даже в доме передвигается с тростью.
– С моей женой что-то случилось?
Бёрден кивнул, в упор глядя на него.
– Все же давайте пройдем в дом.
Но Робсон стоял, опираясь на трость, и не двигался с места.
– Она попала под машину?
– Нет, мистер Робсон. – Самое ужасное, что приходится играть, притворяться, он всю дорогу к этому готовился. – Может, мы все-таки…
– Ее больше нет?
И Бёрден вынужден повторить этот старый эвфемизм.
– Да, ее больше нет. Она мертва.
Они прошли в теплую, ярко освещенную, заставленную мебелью гостиную. В газовом камине огонь лизал специальное бездымное топливо. Пламя выглядело даже более настоящим, чем когда горят поленья. Бормотал телевизор, на круглом деревянном столике с инкрустацией был разложен пасьянс, рядом со столиком – продавленное кресло, заваленное розовыми подушками. Только гениальный убийца смог бы разыграть подобный спектакль.
Робсон побледнел, тонкие губы дрожали. Он стоял прямо, тяжело опираясь на трость, и недоуменно тряс головой.
– Гвен? Мертва?
– Присядьте, мистер Робсон. Успокойтесь.
– Может, принести вам выпить? – предложил Дэвидсон.
– У нас никто не пьет.
– Я имел в виду воду. – Дэвидсон сходил на кухню, принес стакан воды.
– Расскажите, что случилось. – Робсон сел в кресло, тупо уставился на пасьянс. Механически отпил воды.
– Вам тяжело будет это услышать, мистер Робсон.
– Мне уже тяжело.
– Я понимаю. – Бёрден оглядел комнату. На каминной доске стояла фотография очень симпатичной девушки, чем-то похожей на Шейлу Вексфорд. Наверное, дочь Робсонов, решил Бёрден. – Мистер Робсон, вашу жену убили. Я не знаю, как сказать мягче. Ее нашли мертвой на подземной стоянке торгового центра «Баррингдин».
Бёрден не удивился бы, если бы Робсон закричал, завыл, как собака. Он видел немало таких сцен. Но Робсон просто сидел, молча глядя перед собой. Прошло не меньше минуты. Он облизнул губы и быстро заговорил:
– Мы поженились совсем молодыми. Сорок лет вместе. Детей у нас нет, и домашних животных мы не заводили. Когда вы живете вдвоем, то становитесь еще ближе. Она была преданной, любящей женой, была готова ради меня на все, жизнь бы за меня отдала. – Из глаз у него покатились крупные слезы. Он плакал, всхлипывая, не опуская головы. Сидел прямо, вцепившись руками в трость, и плакал, как большинство мужчин плакали только в раннем детстве.
3
– Похоже, ее убили с помощью гарроты.
Самнер-Квист произнес это слово со смаком: так сообщают сплетню о чужой сбежавшей жене.
– Вы слышите? Я говорю, ее убили гарротой.
– Да, я слышу, – ответил Вексфорд. – Спасибо за информацию.
– Я подумал, вам захочется узнать что-нибудь эдакое, пока не пришел отчет.
Странный он, этот Самнер-Квист, мысленно сказал себе Вексфорд. И попытался вспомнить что-нибудь про гарроту.
– Как вы сказали?
– Гаррота, – повторил Самнер-Квист и довольно хмыкнул. – Если вы спросите, где убийца достал гарроту, я отвечу: изготовил в домашних условиях. Найти ее – это уже ваша задача.
Все еще посмеиваясь, он доложил, что миссис Робсон убили между половиной шестого и шестью вечера. Сексуальное насилие исключено.
– Гаррота, и ничего больше, – добавил Самнер-Квист и удалился.
Вернулся Бёрден, и Вексфорд поделился с ним своими познаниями о гарроте.