Брови Колверта подтвердили логичность довода старшего инспектора.
— Д-а-а, бесспорно, это еще один момент, который нам следует учесть.
— Еще бы, — сказал Трабшо. — А это значит, что Хенуэй остается вашим подозреваемым номер один.
— Ладно, — сказал Колверт, — итого нам известны трое. Вы двое и Хенуэй. Кто-нибудь еще, по-вашему?
— Филипп Франсэ, — рекомендовала Эвадна Маунт.
— А это вообще кто?
— Французский кинокритик.
— Все ясно. Я и сам критиков не очень жалую. Ничего не делают, только критикуют.
— Один из величайших поклонников Фарджиона, пишет о нем книгу, то есть так он утверждает. И в Элстри он, чтобы наблюдать за съемкой фильма. Кроме того, должна вам сказать, он по собственному приглашению подсел за столик к Юстесу, Коре и ко мне в буфете. Так что он знал про фужер все.
— А предположительный мотив?
— Вот так прямо, Том? — сказал Трабшо. — Мы впервые увидели этого малого не далее как два-три часа назад. Оставьте шанс нам, старым рецидивистам.
— А ваше мнение, мисс Маунт?
— В этом я должна согласиться с Юстесом. Правда… правда, было кое-что…
— Кое-что?
— У меня было такое чувство, — ответила она, на мгновение задумавшись. — Даже не наитие. Ничего, что стоило бы сообщать. Во всяком случае, пока.
— Вот так. У нас теперь есть четверо подозреваемых. Кто еще?
— Я.
Вздрогнув от неожиданности, все обернулись и увидели Летицию Морли.
— Вы, мисс? Вы признаетесь, что вас следует подозревать?
— Я ни в чем не признаюсь, — ответила она с тем всегда слегка обескураживающим самообладанием, которое, казалось, было ее определяющей чертой. — Я говорю только, что если я приму критерии, на которые опирается ваш процесс определения подозреваемых, то, по-честному, я не могу себя исключить.
— Простите, но вы?..
— Летиция Морли. Я личный ассистент Рекса… мистера Хенуэя, следовало бы мне сказать. В качестве таковой я, разумеется, обязана знать все, что его осеняет, сразу же в момент осенения. Когда он предложил мисс Резерфорд выпить шампанское, он тут же сообщил об этом мне, а я пошла и сказала Реквизу, чтобы наполовину наполненный фужер находился именно там, где ему полагалось находиться, когда Рекс будет готов приступить к съемке этого кадра.
— Понимаю, — сказал Колверт. — Благодарю вас за вашу откровенность. Это так необычно, так освежающе.
— Ни на секунду, поймите, — продолжала она невозмутимо, — я не намекаю, будто я убила Кору Резерфорд. Пусть даже непрофессиональные выходки этой женщины и допекали меня, в моем неприятии ее не было ничего личного и, поскольку мое профессиональное будущее зависит от того, как я проявлю себя на съемках этого фильма, с моей стороны было бы очень глупо поставить свое будущее под удар, прикончив актрису или актера, занятых в нем. Однако, — добавила она, к нарастающему изумлению своих слушателей, — раз уж вы определили всевозможные хитроумные улики, думаю, мне следует коснуться моей собственной, прежде чем она обратится против меня. В свое время я прочитала немало «Ищи убийцу!» — в том числе ваши, мисс Маунт, — и если я что-то почерпнула из них, так это идею, что яд — традиционное женское оружие. — Она посмотрела на Эвадну Маунт. — Ведь это так?
— Ну-у… — сказала романистка, против обыкновения почти онемев, — полагаю, это условность жанра. Но отсюда не следует, будто мы, авторы «Ищи убийцу!», верим, что всякий раз, когда кого-нибудь отравляют, это по необходимости сделала женщина.
— Да? — сказала Летиция. — Бесспорно, читателям вы внушаете именно такое убеждение.
— Не забывайте, — сказал Трабшо, — если вы действительно читали романы Эви, вы должны знать, что убийца-мужчина вполне может использовать яд как раз для того, чтобы сбить полицию со следа, в надежде, что искать будут женщину.
— Может быть и так, не спорю. Я всего лишь упомянула эту условность, как ее назвала мисс Маунт, только для того, чтобы напомнить вам: на первый взгляд, тот факт, что мисс Резерфорд отравили, теоретически делает из меня даже еще более вероятную подозреваемую, чем прочие в вашем списке.