Мучилась она целый месяц, при этом регулярно встречаясь с Сергеем в доме Лины, распаляя себя этими встречами до неприличия. В итоге не выдержала, затащила в ванну и… нет, не отдалась – призналась в любви. Он назвал ее милой девчушкой, погладил по головке, даже в нос чмокнул, а после преспокойно ушел. Но история на этом не закончилась.
Спустя три недели он сам затащил ее ванну, где под аккомпанемент льющейся из крана воды лишил девственности. Когда дефлорация была успешно завершена, Сергей признался в том, что Лена ему тоже очень нравилась, но он боялся отдаться чувству, потому что считал себя слишком для нее старым («…мне ведь уже сорок девять, девочка!»).
Так начался их роман.
Встречались они урывками, потому что он был постоянно занят, а она боялась ему навязываться. Ленина любовь расцвела пышным цветом, Сергей к ней прекрасно относился, конечно, не так страстно, как ей хотелось бы, но пожаловаться на его невнимание она не могла.
Когда с начала их романа прошло четыре месяца, Лена, естественно тайно, стала мечтать о свадьбе. А почему нет? Он не женат, бездетен, к ней привязан, им есть о чем поговорить, и в сексе у них полная гармония. Самое же главное – она любит его так, как не полюбит ни одна другая, а какому мужчине это не понравится?
Но как говорится, человек предполагает, а Бог располагает! В случае Лены и Сергея в роли бога выступила Элеонора Новицкая, милая сестренка, любящая мать… Да, Лина была Леночкиной матерью, правда, неродной, но так как воспитывала она девочку с пеленок, никто об этом не вспоминал.
Сколько же ей было лет, когда все это произошло? Никак не меньше шестидесяти, точно, тогда ей только-только исполнилось шестьдесят три, ведь она была старше брата на четырнадцать лет. И она была еще очень хороша! Стройная, золотоволосая, гладкокожая, с хорошим цветом лица и голубыми, как в молодости, глазами. В нее по-прежнему влюблялись мужчины, а она все так же обожала вертеть ими. Всеми без исключения: и поклонниками, и мужем, и сыном, и братом. Она привыкла считать всех мужиков без исключения своими рабами. В этом было что-то противоестественное, потому что она ревновала их, даже сына и брата, к другим женщинам. Она хотела властвовать над их сердцами безраздельно.
Наверное, поэтому любовь дочери и брата она расценила как предательство. Она запретила им встречаться. Она заявила, что проклянет дочь, если та ее ослушается…
И тут впервые за всю жизнь Лена взбунтовалась. Она ответила матери, что та может проклинать ее сколько хочет, но от Сергея она не отступится. Что тут началось…
– Дура! – орала Лина, тряся дочь за плечи. – Идиотка! Он тебе в отцы годится! К тому же он бабник, циник, сволочь! Думаешь, если он тебя отымел, то уже любит, да он перетрахал всех моих подружек. Смотри, и твоих перетрахает! Я запрещаю тебе его любить!
Но разве можно запретить любить? Лена собрала вещи и ушла из дома. Неизвестно, чем бы все кончилось, не исключено, что хеппи-эндом, если бы Сергея не посадили. Да-да, в тот момент, когда «счастье было так возможно, так близко», Сержа отдали под суд, обвинив в зверском избиении кого-то. Как потом выяснилось, побит был рогатый муж одной из подружек Элеоноры, застукавший капитана Отрадова со своей супругой и решивший прелюбодеев поколотить.
Больше всего Лену в этой истории поразило не то, что ее любимый параллельно встречался еще с какой-то бабой, а то, что рогатого мужа на Сергея натравила Элеонора. Она не ожидала от матери такой подлости, такого хладнокровия, такой бескомпромиссности, ведь Элеонора прекрасно знала, как вспыльчив Сергей, она знала, что если его попробуют ударить, он тут же ввяжется в драку, она знала, чем эта драка закончится, что без последствий она не останется, так как побитый муж был очень большим правительственным чиновником.
Сергея посадили на восемь лет. Перед тем как отправиться по этапу, он встретился с Леной и приказал ей его забыть, потому что он ее никогда не любил и считает нужным сказать ей об этом именно сейчас, чтобы она не разыгрывала из себя жену декабриста (так и сказал – «чтоб не разыгрывала»), а устраивала свою жизнь без него…