Наконец селектор на столе у секретарши заработал, и Ева услышала знакомый голос:
– Катя, пригласите госпожу Новицкую ко мне.
Девушка жестом показала госпоже Новицкой, что она может идти, Ева царственно ей кивнула и прошествовала к двери кабинета.
Петр сидел за столом, делал вид, что работает на компьютере.
– Здравствуйте, Петр, – промурлыкала Ева, приостанавливаясь у порога, она хотела, чтобы он хорошенько рассмотрел ее безупречные ноги, обтянутые белой лайкой сапог.
– Здравствуйте, – буркнул он и, не отрывая глаз от монитора, кивнул на стул. – Присаживайтесь.
Ева и не подумала садиться.
– Почему вы на меня не смотрите? – добавив в голос немного чувственной хрипотцы, спросила она.
Петр вскинул на нее глаза, спокойно оглядел с головы до ног, скупо улыбнулся:
– Отличная шубка, она вам очень идет. Не хотите ее снять, тут жарко?
Ева грациозно скинула манто. Роскошное лагерфельдово творение обтягивало ее стан, как вторая кожа, подчеркивая все достоинства фигуры (впрочем, Евино тело состояло из одних достоинств), а вырез на груди был настолько глубок, что шикарный силиконовый бюст буквально вываливался наружу. Однако взгляд Петра на прелестях госпожи Новицкой не остановился, он замер на ее лице. Что ж, тоже неплохо, уж чем-чем, а фейсом своим Ева гордилась, как некоторые козлики гордились непомерно большим мужским достоинством.
– Что привело вас ко мне? – спросил Петр, переведя взгляд с Евиного лица на свои сцепленные пальцы.
– Я хотела бы проконсультироваться с вами как с адвокатом, – выдала она заранее заготовленный текст. – Можно?
– Почему нет? Присаживайтесь, рассказывайте. Только в следующий раз, когда соберетесь со мной советоваться, запишитесь у секретарши…
«Как все официально! – подумала Ева раздраженно. – Разве он не понимает, что мне его консультации ни к чему? Разве не видит, что я пришла только потому, что хочу встретиться с ним?»
Но Петр не понимал и не видел либо делал вид, что глуп и слеп. Это было неприятно. Потому что так открыто Ева себя никогда не предлагала – обычно ее добивались: преследовали, умоляли, задаривали подарками, а она ускользала, капризничала, требовала еще и еще… Теперь же она набивается в любовницы, как последняя шлюха, и как последняя дура готова отдаться за просто так…
Что с ней? Неужели любовь?
Нет, не может быть! Ева Новицкая никогда ни в кого не влюблялась! Это табу! Мужчины недостойны любви. Они годны только для того, чтобы скрашивать ее жизнь: старые козлики – роскошью, молодые – сексуальными удовольствиями!
Тут взгляд ее упал на освещенный лампой дневного света профиль Петра: на его крупный прямой нос, на сведенные брови, на плотно сжатый четкий рот. Подумала – настоящий мужчина! Гордый, сильный, красивый… Потом она глянула на его пушистые ресницы, на завитки волос на затылке, на персиковый румянец на скулах, решила – мальчишка. Самонадеянный мальчишка, заигравшийся во взрослые игры.
А потом поняла, что именно эта двойственность так ее заворожила. До этого ей не приходилось встречать самцов мужественных и нежных одновременно. Они были либо нахрапистыми, волевыми, грубыми, либо ранимыми, инфантильными, слабыми. Первые пытались сломать ее, вторых ломала она. И все это она тысячу раз проходила!
– Итак, Ева? – прервал задумчивое Евино молчание двуликий Петр. – Изложите, пожалуйста, суть дела, только вкратце, потому что у меня через пятнадцать минут встреча…
– Вы пообедаете со мной сегодня? – в лоб спросила Ева, ей надоело ходить вокруг да около.
– К сожалению, сегодня я обедаю со своим клиентом.
– Завтра?
– Боюсь, что не получится – уезжаю в Питер по делам.
– Послезавтра?
– Наверное, буду еще там.
– Вы действительно такой дурак или только прикидываетесь? – ласково спросила Ева, пока ее забавляло его сопротивление.
Он позволил себе сдержанную улыбку. Глаза его при этом оставались холодными и настороженными.
– Зачем я вам? – спросил он, спрятав улыбку за прислоненной ко рту рукой, локоть которой упирался в стол. – Для коллекции?
– Я мужчин не коллекционирую, только их подарки, как правило, бриллианты…
– Я вам бриллиантов дарить не буду, – не очень внятно проговорил Петр – он по-прежнему не убирал руку ото рта.
– Не надо. Пока я прошу только накормить меня обедом.
– Вы не ответили, Ева… Зачем я вам?
– Вы мне нравитесь. – Она подалась вперед, грудь ее легла на дубовую столешницу рядом с его левой рукой. – Я вас хочу, Петр. И мы можем не ходить в ресторан… – Ева понизила голос до шелестящего шепота: – Поедемте ко мне прямо сейчас…
Он не шелохнулся, только глаза его немного расширились, блеснув холодноватым голубым огнем.