От грустных мыслей о лишнем весе отвлек телефонный звонок. Эдуард Петрович, сопя словно гайморитчик, полез в нагрудный карман за мобильным, достал его и, не глядя на определитель, поднес телефон к уху.
— Да, — рыкнул он в трубку.
— Эдуард Петрович? — вкрадчиво спросил некто на другом конце провода.
— Я самый. Что вам?
— Мне ничего… — сдавленный смешок. — Просто я хочу сообщить вам нечто важное…
— Короче, — гаркнул он, теряя терпение.
Повисла недолгая пауза, потом тот же вкрадчивый голос торжественно произнес:
— Старуха умерла!
Елена Бергман бросила на стол свой кейс, стремительным шагом прошла к окну и рывком открыла форточку (не смотря на то, что в офисе был установлен суперсовременный кондиционер, она любила проветривать помещение по старинке). Когда морозный воздух проник в помещение, она подошла к любимому кожаному креслу с широкими подлокотниками и с наслаждением в него опустилась. Сейчас посижу минут пять, сказала себе Елена, а потом опять за работу. Конечно, не мешало бы перекусить, но на обед времени нет, потому что в четыре у нее пресс-конференция, а к ней еще надо подготовиться…
Дверь кабинета резко распахнулась и на пороге возникла Ленина секретарша Любочка.
— К вам пришли, — доложила Любочка, прикрывая за собой дверь.
— Кто?
— Тот скользкий тип из аппарата президента, которого вы вчера выгнали…
— Гони и сегодня, — решительно сказала Елена.
— А это ничего? Все же из аппарата…
— Так не сам же президент, — пожала плечами Елена, — так что гони смело. Скажи, я занята и освобожусь только на той неделе…
Любочка деловито кивнула своей аккуратно подстриженной головкой и вышла. А Елена тут же переместилась из кресла на стул — похоже, отдых закончился на четыре минуты раньше. Она включила компьютер, открыла файл с заготовленной речью (самолично написанной, никаких спичрайтеров она не признавала), пробежала текст глазами и осталась им довольна… Лучше бы получилось только у Жириновского, но с ним никто не сравниться.
Елена достала из стола папку с бумагами, разложила их, намереваясь просмотреть, но взгляд ее неожиданно наткнулся на плакат, висящий на стене. На нем была изображена она, Депутат Государственной Думы Елена Бергман, красивая пятидесятитрехлетняя женщина с серьезным лицом и отличной фигурой. Этот плакат повесила на стену Любочка, ей очень нравилось, как начальница на нем смотрится, самой же Елене фотография казалась неудачной, потому что была явно заретушированной. Где мои мешки под глазами, спрашивала она у себя самой, только у глянцево-бумажной, где морщины, родинки? Конечно, без них она выглядит на десять лет моложе, но это уже не она… Елена никогда не скрывала своего возраста, не пыталась казаться моложе, чем есть, она не делала подтяжек (хотя в мире политики даже мужчины не брезговали пластикой) и даже волос не красила, оставляя свой стильный ежик седовато-пепельным… И при этом умудрялась отлично выглядеть, только на свои полные пятьдесят… За это ее обожали женщины предпенсионного возраста, именно они вознесли Елену на политический олимп.
Дверь в кабинет опять распахнулась, но на этот раз на пороге возникла не Любочка, а стройный, высокий мужчина очень импозантного вида: в отличном итальянском костюме, шелковой рубашке, с гладко зачесанными каштановыми волосами и тонкими усиками над чувственным ртом.
— Душечка, — промурлыкал он, приближаясь к Елене с распростертыми объятиями. — Здравствуй, моя дорогая…
— Привет, — весело поздоровалась с пришедшим «душечка» и дала себя облобызать. — Как спал?
— Отлично. Просто отлично, — заверил он, после чего уселся в кожаное кресло и добавил. — Рюмка бренди на ночь — лучшее средство от бессонницы. Рекомендую.
— Я, Алекс, бессонницей не страдаю, ты же знаешь…
— Ты просто не спишь, — закончил за нее Алекс.
— Потому что мне жалко тратить время на сон.
— Леночка, в нашем возрасте спать надо, как можно больше, это я тебе, как врач говорю…
— Ты мне это и двадцать лет назад говорил, а тогда нам было только по тридцать с небольшим…
— Неужели нам сейчас по пятьдесят с хвостом!? — притворно удивился Алекс. — Не может быть! Я себя чувствую, как максимум, на двадцать пять!
Елена невольно рассмеялась, только Алекс мог пустой болтовней поднять ей настроение. Наверное, именно по этому она и вышла за него замуж.
— Вечером мы идем на прием, — строго проговорил Алекс, мигом став серьезным. — Надеюсь, ты не забыла?
— Забыла, — созналась Елена. — А можно не пойти?
— Нельзя, — отрезал он, иногда Алекс мог быть непоколебимым. — Прием дают в твою честь, не придти, значит, смертельно обидеть хозяина. А тебе, лучше, чем мне, известно, что он финансирует вашу партию…
— Ладно, я приеду, только с опозданием.
— Естественно. — Алекс широко улыбнулся, сверкнув отличным фарфором. — Королевы должны опаздывать.
— А про то, что точность, вежливость королей, ты забыл?
— Пережитки прошлого, — махнул своей аристократичной ладонью Алекс. — А мы-то с тобой люди современные…
Елена кивнула, да, они люди современные, иначе она не смогла бы позволить мужу сидеть дома и не работать, а она позволяла, потому что те деньги, которые он зарабатывал в своей больнице, были настолько ничтожны, что их хватало только на хлеб и туалетную бумагу. По этому, на семейном собрании было принято решение — на жизнь будет зарабатывать Лена, у нее это отлично получается, а хозяйством займется Алекс. К счастью, Бергмана его положение домохозяина совсем не унижало, он с большой охотой занимался домашними делами: нанимал прислугу, давал ей задания на день, решал, какие покупки надо сделать, когда оплатить счета, чем накормить жену и когда сводить их любимую собаку Дульцинею (Дулю) к ветеринару.
— Чем сейчас займешься, дорогой? — ласково спросила Лена, любуясь дымчатыми глазами мужа.
— Поеду к маникюрше — не могу же я явиться на прием с запущенными ногтями… — Он придирчиво осмотрел свои безупречные руки и, судя по всему, остался ими не доволен. — Просто не могу!
— А потом?
— Заскочу в магазин «Флора», приценюсь к пальмам, мне кажется, у нас в холле не хватает яркого зеленого пятна… Как считаешь?
— Целиком доверяю твоему мнению.
Алекс лучезарно улыбнулся, встал с кресла, подошел к супруге и смачно поцеловал ее в не накрашенные губы.
— Ты у меня умница.
— По этому ты на мне и женился…
— Нет, женился я на тебе, потому что знал, что в один прекрасный день ты станешь известным политиком, начнешь зарабатывать большие деньги и избавишь своего любимого мужа от постылой обязанности ходить на службу…
Лена от души рассмеялась, оценив шутку. А это была шутка, потому что когда они поженились (а произошло это двадцать лет назад), ничто не предвещало ее успеха. Елена тогда была обычной учительницей истории, проживающей в общежитии, к тому же не очень здоровой после неудачной операции и очень нелюдимой после болезненного разрыва с любимым…
Они познакомились в поликлинике, куда Лена пришла на прием к гинекологу, и где Саша (тогда он называл себя именно так) работал рентгенологом, она подошла к молодому врачу, чтобы спросить, где шестьдесят шестой кабинет, он не только подсказал, но и проводил, пока ждали очереди, разговорились, потом Алекс напросился к ней в гости, на следующий день уже без просьб пришел к ее дому с цветами, еще через день остался ночевать, а спустя месяц они подали заявление в загс.
Так Елена Паньшина стала женой Александра Бергмана и, не смотря на пророчества коллег и приятелей, ни разу об этом не пожалела. Да, ей все твердили, что он слишком хорош, слишком расфуфырен, слишком беспечен, чтобы стать хорошим мужем. Он будет тебе изменять, вопили подружки-училки, с завистью рассматривая ее свадебные фотографии. Он тебя бросит, ради молодой, глупой, сексуальной! Одумайся! Он тебе не пара! А Лена в ответ только смеялась, потому что была уверена в том, что именно Алексе больше, чем кто бы то ни было, подходит ей в качестве супруга. И не потому, что так сильно любила своего новоиспеченного мужа, нет, она относилась к нему с большой симпатией, но и только, просто в лице Алекса она нашла идеального партнера для жизни: веселого, беспечного, остроумного, яркого, общительного, цельного, такого, какого она всегда мечтала видеть рядом с собой. А если он бросит ее, ради молодой, глупой и сексуальной, так что ж, значит, такова судьба. После ужасного разрыва со своей единственной любовью, Лена поклялась себе больше из-за мужчин не страдать.