Постепенно Хильдесхаймер и Левины стали полноценными, квалифицированными аналитиками, руководителями группы новичков, прибывших в Израиль после войны. Дейч тогда был единственным тренинг-аналитиком. В первое время они брали на обучение только психиатров, позже стали принимать также и психологов.
— И только один человек пришел из совершенно другой области. Сейчас подобное было бы невозможно. Но его личность и интуиция произвели на Дейча такое впечатление, что он взялся учить его с самых основ. Я сам был его руководителем, и теперь это весьма уважаемый сотрудник Института.
Михаэль чувствовал, что должен догадаться, о ком идет речь; не называя имен, старик пытался до него что-то донести. Он знал также, что спустя некоторое время имя всплывет в памяти само. И хотя не было сделано никаких прямых намеков, для него было вполне очевидно, что этого «весьма уважаемого сотрудника» Хильдесхаймер не любил.
Со временем — к началу пятидесятых — у них было двадцать аналитиков и пять кандидатов, и дом для них стал слишком мал. Дейч одряхлел и захотел жить отдельно. Дейч и Хильдесхаймер вдвоем (Левины тогда в Лондоне повышали квалификацию) подыскали здание, которое Михаэль посещал этим утром, а впоследствии Дейч завещал его Институту — поэтому Институт носит его имя.
— Когда оно больше не могло удовлетворять наших нужд, — продолжал доктор, — а нас было теперь уже сто двадцать человек вместе с кандидатами, так что когда читалась лекция, как сегодня, — его лицо на мгновение исказила гримаса боли, — мы с трудом в нем помешались — стали надстраивать еще один этаж. Или когда кандидат должен был делать презентацию… — Тут он внезапно прервал рассказ, увидев, что инспектор собирается задать вопрос.
— Что такое презентация? — спросил Михаэль.
Профессор объяснил, что после выполнения обязательных условий — надо пройти свой собственный учебный психоанализ и иметь в практике три случая, проведенных под руководством тренинг-аналитика, — кандидат обращается к институтскому ученому совету за разрешением представить на обсуждение один из своих случаев. Если у совета и руководителя нет возражений, его просят описать случай и отправить описание ученому совету. Совет может принять его сразу или потребовать доработки, а затем назначается дата, к которой кандидат печатает доклад и рассылает членам совета. После этого он представляет доклад всем сотрудникам и кандидатам Института.
Во время доклада-презентации, продолжал разъяснять профессор Михаэлю (сосредоточенно внимавшему описанию этого Via Dolorosa[1]), люди все могут задавать вопросы, выступать с критикой или одобрением. Затем кандидат удаляется, в зале остаются только действительные члены (не кандидаты), и, если набирается кворум (две трети всех членов, ответил профессор на немой вопрос Михаэля), кандидата принимают в стажеры Института психоаналитики.
Михаэль вопросительно поднял брови, и старик пояснил значение термина «стажер».
— Но что это значит практически — быть стажером? — настаивал Михаэль.
— Ах! — воскликнул Хильдесхаймер. — Стажер — это независимый психоаналитик, он не нуждается в руководстве и получает оплату за лечение по полному тарифу. Кандидатам же платят вдвое меньше, вдобавок они не имеют права сами выбирать пациентов, а берут только тех, которых назначает Институт.
Михаэль поинтересовался, каким образом стажер становится действительным членом.
После не менее выразительного «Ах!» старик разъяснил, что через два года после первой презентации стажер имеет право сделать другой доклад, который должен отличаться научной новизной, и далее, после нового голосования он может быть принят в действительные члены.
Михаэль быстро анализировал информацию. Несколько минут длилась тишина, прежде чем он сформулировал следующий вопрос:
— Кандидат годами занимается психотерапией; он лечит за полцены; он вынужден консультироваться по каждому своему случаю…
— Кроме того, в течение всего времени обучения два раза в месяц проводятся семинары, — добавил Хильдесхаймер.
— Хорошо, учтем и это. А сейчас мне хотелось бы выяснить, профессор, в чем заключается смысл упомянутого вами голосования. Разве нельзя обойтись простым одобрением ученого совета, который, если я правильно понял, является представительным органом?
— Это две принципиально разные вещи, — подчеркнул Хильдесхаймер. — Ученый совет может решить, что некто пригоден либо непригоден для работы аналитиком. Коллектив же определяет, заинтересован он в этом человеке в качестве своего члена либо нет. Это две абсолютно разные вещи!