– Очень огорчительные слухи. Уинвуд расследует смерть Овербери.
Франсис на мгновение уставилась на Анну, лишившись дара речи, – так велик был ее ужас.
– Моя служанка болтала об этом.
– Глупые сплетни!
– Ее любовник служит у Уинвуда. Не думаю, что мы можем не обращать на это внимания, даже если это всего лишь сплетни.
– Но почему… Бога ради, почему… именно теперь… когда все позади?
Анна покачала головой.
– Мы должны действовать. И побыстрее.
– Как?
– Наверняка будут допрашивать Уэстона. Он в то время был тюремщиком в Тауэре.
Франсис кивнула.
– Ты должна встретиться с ним, Анна, и убедиться, что он знает, как нужно отвечать. Иначе, боюсь, Уэстон выдаст нас всех.
– Слава богу, у вас есть добрые друзья!
«Добрые друзья! – думала Франсис. – Нортгемптон мертв. Роберт в неведении о том, в какие интриги втянут, а тут еще сэр Джордж Вильерс стоит у него за спиной, готовый перехватить у него власть».
– Иди, Анна, – сказала она нетерпеливо. – Сейчас же отправляйся к Уэстону и предупреди его. Всегда лучше получить предупреждение заранее.
В таверне в нескольких милях от Лондона леди в плаще с капюшоном, почти закрывающим ее лицо, нетерпеливо ожидала в комнате, которую предоставил ей хозяин, чтобы принять гостя.
«Придворная дама, – размышлял трактирщик. – Всякому ясно. Наверняка это тайное свидание с любовником».
Хозяин таверны не выказывал своего неудовольствия. Это могло послужить началом серии визитов придворных дам и джентльменов. Неплохо бы дать им знать, что он из тех трактирщиков, которые умеют помалкивать.
Когда прибыл гость дамы, он разочаровал хозяина, поскольку выглядел несколько потрепанным. Неужели у леди любовная интрижка со своим конюхом? Вероятно, по этой причине им приходится встречаться подальше от двора.
Но встреча Анны с Ричардом Уэстоном не имела ничего общего с любовным свиданием.
– Уэстон, – воскликнула она, – наконец-то вы здесь! Я уж думала, вы никогда не придете!
– Вы чем-то расстроены, мадам?
– Вы тоже расстроитесь, когда услышите, что я собираюсь вам сказать. Мы все будем более чем расстроены, если не станем вести себя крайне осторожно.
И тогда она рассказала ему о слухах. Уэстон побледнел, и его стала бить дрожь.
– Я только исполнял приказ, – выпалил он. – Что мне с того, жив сэр Томас Овербери или мертв?
– Но вы достаточно усердно помогали, когда узнали, сколько вам за это заплатят.
– Я был всего лишь нанятый слуга.
– Не время для подобных разговоров. Мы должны решить, что вы скажете, если вас станут допрашивать, поскольку нужно, чтобы мы все говорили одно и то же. Если кто-то спросит, как вы получили свой пост в Тауэре, вы должны сказать, что вас рекомендовал сэр Томас Монсон.
Уэстон кивнул.
– И вы должны выяснить, что известно сэру Джервасу Хелвизу об этом деле, а когда узнаете, сообщите мне через вашего сына. Я приду заказывать перья, и он тогда мне все расскажет. Мы должны быть очень осторожны. Возможно, все это пустые слухи, но нам нужно быть готовым ко всему. Вы ни в коем случае не должны называть ни моего имени, ни имени графини. Понятно?
Уэстон кивнул. Он был в растерянности. Как он может выведывать что-то у сэра Джерваса, который, несомненно, знает, что была попытка отравления сэра Томаса Овербери? Разве он не перехватил Уэстона, когда тот собирался подлить яд? Разве он не отнял его?
Но конечно, Уэстон ничего не рассказал Анне Тернер. Все это вызывало у него тревогу.
Сэр Ральф Уинвуд размышлял над делом Овербери. Конечно, любую смерть сопровождают слухи об отравлении, и Овербери не исключение – тем более что он занимал определенное положение при дворе, был посажен в Тауэр по незначительному обвинению и умер там.
Он может расспросить Уэстона, который был тюремщиком Овербери, если Овербери действительно отравили, разве это могло произойти без ведома сэра Джерваса Хелвиза, который, будучи комендантом Тауэра, должен был знать, что происходит с его заключенными.
А если уж искать причины смерти Овербери, то он скорее найдет их среди людей, занимающих в обществе видное положение, а не среди мелких сошек.
Сэр Джервас стал главным подозреваемым в глазах сэра Ральфа Уинвуда, и, когда сэр Ральф размышлял над этим, граф Шрусбери пригласил его в свой дом в Уайтхолле.
По странному совпадению Шрусбери сказал ему, что хочет познакомить его, среди прочих, с сэром Джервасом Хелвизом – комендантом Тауэра и человеком многочисленных достоинств, добавил Шрусбери, но замолчал, увидев выражение лица Уинвуда.
– Вы не согласны? – спросил Шрусбери.
– Я не спешу встретиться с этим человеком… за дружеским столом.
– Но почему? Я не понимаю!
– Сначала, – объяснил Уинвуд, – мне бы хотелось удостовериться, что он не имеет никакого отношения к одному очень неприятному скандалу.
– К какому скандалу?
– Я имею в виду смерть сэра Томаса Овербери. Ходят слухи, что он умер не своей смертью, а поскольку Хелвиз был комендантом Тауэра в то время, есть вероятность, что он имеет к этому отношение.
– Но это же ужасно! – воскликнул Шрусбери. А когда Уинвуд ушел, он тут же поспешил к Хелвизу и пересказал ему свой разговор с сэром Ральфом.
Хелвиз пришел в ужас. Его единственной мыслью было отвести от себя обвинения. Он знал, что смерть Овербери выглядела очень подозрительно, и был готов хранить молчание, чтобы угодить могущественным людям. Теперь он чувствовал настоятельную необходимость нарушить молчание, чтобы угодить сэру Ральфу Уинвуду.
Сэр Джервас отправился к нему и попросил предоставить ему возможность переговорить с ним с глазу на глаз. Уинвуд принял его холодно, и Хелвиз выпалил:
– Сэр Ральф, милорд Шрусбери рассказал мне о ваших подозрениях. Это ужасно, и я поспешил сообщить вам, что никоим образом не виновен в убийстве Овербери.
«Ага! – подумал Уинвуд. – Он признает, что это было убийство!»
– Думаю, – сказал сэр Ральф, – вы поможете мне лучше всего, сообщив все, что вам известно.
– Уэстон – вот кто может вам помочь! – воскликнул Хелвиз. – Его специально отправили работать в Тауэр.
– А разве не вы его наняли?
– Да, потому что меня попросили об этом влиятельные люди.
– Какие?
– Сэр Томас Монсон, начальник арсенала, попросил меня, чтобы этот человек стал слугой Овербери.
– И вы полагаете, что сэр Томас Монсон – очень важная птица?
– Нет-нет. Я имел в виду более важную персону. Графиня Сомерсет – тогда еще графиня Эссекс – попросила Монсона устроить это. Я полагаю, граф Нортгемптон и милорд Сомерсет передали через нее свою просьбу.
Уинвуд был изумлен. Он не ожидал услышать такие имена на этой стадии своего расследования.
Сэр Ральф был доволен таким разоблачением и не мог этого скрыть. Хелвиз, неверно все истолковав, почувствовал облегчение. Все будет хорошо. Это дело его минует. В конце концов, он просто повиновался приказам тех, кто выше его по положению. А что еще ему осталось делать?
– Благодарю вас, – сказал Уинвуд. – Вы оказали мне огромную услугу.
– Если я еще чем-то могу вам помочь…
– Сможете, не сомневаюсь. Я вам очень признателен.
Уинвуд проводил своего гостя, и Хелвиз поверил, что разговор, которого он так опасался, окончился для него благополучно.
Уинвуд нанял баржу от Тауэра до Уайтхолла. Он ликовал. Сомерсет и его графиня! И все так хорошо совпадает. Овербери и Сомерсет работали в тесном контакте. Вероятно, Овербери знал какие-то секреты, а Сомерсет не хотел, чтобы они выплыли наружу. Они рассорились. Да, не скажешь, что тут не было мотива.
Что это может означать? Конец Сомерсета? Конец испанской политики? Больше никаких испанских инфант для принца Уэльского? В своих руках он держал ключ к будущему. Он отправится прямо к королю.