Картер медленно кивнул – так, словно ученик правильно ответил на вопрос, но упустил нечто более значительное и важное.
– В Форт-Ханте Гелен дал обязательство не нанимать бывших эсэсовцев, эсдевцев и офицеров гестапо, но это было обязательство на бумаге, и мы никогда не рассчитывали, что он сдержит слово.
– А вы знали, что Радек был связан с деятельностью айнзатцгруппен на Украине? – спросил Габриель. – Знали ли вы, что этот умный, энергичный молодой человек пытался скрыть величайшее в истории преступление?
Картер отрицательно покачал головой.
– Масштаб преступлений немцев не был тогда известен. Что касается «Акции 1005», никто такого термина тогда еще не слышал, и в деле Радека, хранившемся в СС, не был отражен его перевод из Украины. «Акция 1005» была в рейхе сверхсекретной операцией, а ничто сверхсекретное не ложилось в рейхе на бумагу.
– Но, мистер Картер, – сказала Кьяра, – генерал Гелен наверняка должен был знать о деятельности Радека?
Картер поднял брови, словно удивленный тем, что Кьяра умеет говорить.
– Возможно, он и знал, но я сомневаюсь, чтобы это имело большое значение для Гелена. Радек не был единственным бывшим эсэсовцем, поступившим на работу в Организацию. По крайней мере еще пятьдесят человек работали там, включая и тех, кто, как Радек, был связан с «окончательным решением».
– Боюсь, это не имело значения и при отборе геленовских кураторов, – сказал Шамрон. – Любой мерзавец годился, лишь бы он был антикоммунистом. Разве Управление не руководствовалось этим принципом при наборе агентов во время «холодной войны»?
– Это выражено в постыдных словах Ричарда Хелмса: «Мы не бойскауты. Если б мы хотели быть бойскаутами, мы бы вступили в организацию бойскаутов».
Габриель сказал:
– Не чувствуется, чтоб вы были слишком огорчены, Эдриан.
– Актерство не мое занятие, Габриель. Я – профессионал, как и вы и ваш легендарный начальник, который тут присутствует. Я имею дело с реальным миром, а не с таким, в каком хотел бы жить. Я не приношу извинений за действия моих предшественников, как вы и Шамрон не приносите извинений за ваших. Порой разведслужбы вынуждены пользоваться услугами преступников, чтобы добиться положительных результатов: более стабильного мира, безопасности своей страны, защитить ценных друзей. Люди, решившие нанять Рейнхардта Гелена и Эриха Радека, играли в игру, старую как мир, – в игру реальной политики, и играли в нее хорошо. Я не стану отворачиваться от их действий и уж, во всяком случае, не позволю вам судить их.
Габриель скрестил руки на груди и согнулся, уперев локти в колени. Он чувствовал на лице жар огня в камине. Это лишь распаляло его гнев.
– Есть разница между использованием преступников в качестве источников информации и производством их в разведофицеры. И Эрих Радек не был рядовым киллером. Он был массовым убийцей.
– Радек непосредственно не участвовал в истреблении евреев. Он участвовал уже в последующих акциях.
Кьяра закачала головой, хотя Картер еще не кончил фразы. Он насупился. И явно начал жалеть, что включил ее в разговор.
– Вы, мисс Цолли, не согласны с чем-то, что я сказал?
– Да, – подтвердила она. – Вы явно не все знаете про «Акцию 1005». Кого, вы думаете, использовал Радек для раскопки тех массовых захоронений и уничтожения трупов? И как, вы думаете, он поступил с этими людьми после того, как работа была закончена? – В воцарившемся молчании она вынесла приговор: – Эрих Радек был массовым убийцей, а вы наняли его в качестве шпиона.
Картер медленно кивнул, как бы соглашаясь, что проиграл матч. Шамрон перегнулся через спинку дивана и, обуздывая Кьяру, положил руку ей на плечо. Затем он посмотрел на Картера и попросил объяснить, как Радек сумел сбежать из Европы. Картер, казалось, с облегчением ступил на нехоженую территорию.
– Ах да, – сказал он, – бегство из Европы. Вот это становится интересным.
Эрих Радек скоро стал главным заместителем генерала Гелена. Желая защитить своего звездного протеже от ареста и преследования, Гелен и его американские кукловоды создали Радеку новую личность – Фогеля, который был призван в вермахт и пропал в последние дни войны. Два года Радек прожил в Пуллахе под именем Фогеля, и к его новой личности, казалось, было не подкопаться. Ситуация изменилась осенью 1947 года, когда в последовавших за Нюрнбергским процессом стало слушаться дело № 9 – процесс над айнзатцгруппен. В ходе слушания имя Радека возникало неоднократно, как и кодовое наименование секретной операции по уничтожению доказательства убийств, произведенных айнзатцгруппен, – «Акция 1005».
– Гелен заволновался, – сказал Картер. – Радек официально считался пропавшим и необнаруженным, и Гелен жаждал, чтобы так оно и оставалось.
– Тогда вы отправили в Рим человека, якобы Радека, – сказал Габриель, – и он оставил там достаточно следов, чтобы любой, кто станет его искать, пошел по ложной тропе.
– Точно.
Шамрон, не переставая ходить, спросил:
– А почему вы использовали Ватикан вместо своих людей?
– Вы имеете в виду тех, кто работает на контрразведку?
Шамрон прикрыл глаза и кивнул.
– Те, кто работает на контрразведку, используются главным образом для вывоза перебежчиков из России. И если бы мы направили Радека по этому пути, сразу стало бы ясно, что он работает на нас. Поэтому мы использовали дорогу через Ватикан, чтобы подкрепить то, что он нацистский военный преступник, спасающийся от суда союзников.
– Как это умно с вашей стороны, Эдриан. Извините, что прервал вас. Продолжайте, пожалуйста.
– Радек исчез, – сказал Картер. – Время от времени Организация подкрепляла версию о его бегстве, подбрасывая ложные наводки различным охотникам за нацистами и утверждая, что Радек скрывается в тех или иных южноамериканских столицах. А он жил, конечно, в Пуллахе и работал на Гелена под именем Людвига Фогеля.
– Как трогательно, – пробормотала Кьяра.
– Это был сорок восьмой год, – сказал Картер. – Все тогда обстояло иначе. Нюрнбергский процесс закончился, и все стороны потеряли интерес к последующим преследованиям. Врачи-нацисты вернулись к медицинской практике. Теоретики нацизма снова читали лекции в университетах. Нацисты-судьи снова сидели на своих скамьях.
– А нацистский массовый убийца по имени Эрих Радек стал важным американским агентом, которому требовалась защита, – сказал Габриель. – Когда же он вернулся в Вену?
– В пятьдесят шестом году Конрад Аденауэр превратил Организацию в разведслужбу Западной Германии – Бундеснахрихтендинст, более известную как БНД. Эрих Радек, известный теперь как Людвиг Фогель, снова работал на германское правительство. В шестьдесят пятом году он вернулся в Вену, чтобы создать там агентурную сеть и добиться того, чтобы официально объявленный новым австрийским правительством нейтралитет был прочно сдвинут в сторону НАТО и Запада. Фогель являлся плодом совместных усилий БНД и ЦРУ. Мы вместе работали над его крышей. Мы зачистили дела в Государственном архиве. Мы создали для него компанию, которую он возглавил, – Торговую и инвестиционную корпорацию Дунайской долины, и направили туда достаточно дел, чтобы фирма преуспевала. Фогель оказался умелым бизнесменом, и довольно скоро доходы этой фирмы финансировали всю нашу австрийскую сеть. Короче говоря, Фогель был нашим наиболее важным достоянием в Австрии и одним из самых ценных в Европе. Он был мастером шпионажа. А когда Стена перестала существовать, его работа была закончена. К тому же и годы стали давать себя знать. Мы прекратили наши отношения, поблагодарили его за хорошо проделанную работу и расстались. – Картер поднял в воздух обе руки. – И на этом, боюсь, история заканчивается.
– Это неправда, Эдриан, – сказал Габриель. – Иначе мы не были бы здесь.
– Вы имеете в виду обвинения, выдвинутые против Фогеля Максом Клайном?
– Вам об этом известно?
– Фогель предупредил нас, что в Вене может возникнуть некая ситуация. Он попросил нас вмешаться и рассеять обвинения. Мы сообщили ему, что не можем этого сделать.
– И тогда он взял дело в свои руки.
– Вы предполагаете, что Фогель дал указание взорвать «Рекламации за период войны и справки»?
– Я предполагаю также, что он прикончил Макса Клайна, чтобы тот замолчал.